Если бы потребовалось одним словом охарактеризовать жизненный путь и творчество Бетховена, то этим словом стало бы «преодоление». Глубоко искреннее и страстное отношение Бетховена к жизни и к музыке со всей полнотой отразилось в его авторском почерке, обусловив масштабность замыслов, мощность драматургии и философскую глубину образов, став импульсом знаменитой концепции «от мрака к свету». Бетховенское искусство открыло новый этап в развитии многих жанров, особенно симфонии – Бетховен стал основателем «генеалогического древа» европейского симфонизма, «ветви» которого пышно зеленеют и поныне. Симфонии Бетховена стали эталоном и точкой отсчета, а сравнение с великим мастером – огромной честью для композиторов последующих эпох: Чайковского называли «русским Бетховеном»,  Брамса и Шостаковича – наследниками и преемниками великого боннца. Шостакович прозорливо воспринимал Бетховена как «музыкальную вселенную», которая охватывает все времена: классику, романтику и XX век. В нынешнюю цифровую эпоху музыка Бетховена звучит так же современно, как и два столетия назад; она уместна в любой программе, порождая новые культурные смыслы в диалоге с сочинениями немецких романтиков и французских импрессионистов, с музыкой мастеров русской школы и с произведениями ныне живущих авторов. В числе последних – классик польской музыки XX–XXI веков Кшиштоф Пендерецкий, и не случайно его концерт для скрипки с оркестром «Метаморфозы» открывает наш абонементный цикл. За дирижерским пультом – автор, который представит также свою интерпретацию самой танцевальной из бетховенских симфоний – Седьмой. К слову, супруга Пендерецкого пани Эльжбета Пендерецкая – президент Бетховенского общества в Польше и генеральный директор Бетховенского фестиваля, концепция которого складывалась при активном участии Кшиштофа Пендерецкого.

В третьем концерте прозвучат грандиозный Пятый концерт для фортепиано Бетховена и Пятая симфония Чайковского. И в Пятой, и в сочиненной десятилетием раньше Четвертой ориентиром для Чайковского послужила бетховенская идея борьбы человека с судьбой, в Пятой симфонии решенная в лирическом ключе. Чайковский мастерски выстраивает драматургию: основная тема симфонии, пройдя через все части, в финале из темы фатума превращается в ликующую тему торжественного марша.

В четвертом концерте цикла – бетховенский Тройной концерт, уникальный по составу, написанный для австрийского эрцгерцога Рудольфа, и Первая симфония Брамса, которую критики назвали «Десятой симфонией Бетховена». Брамс работал над этим эпохальным сочинением двадцать лет, каждая нота симфонии наполнена глубоким символическим смыслом. Сохранив явные отсылки к бетховенскому творчеству (в их числе – почти буквальная цитата «темы радости» из Девятой!), композитор сумел предложить собственное драматургическое решение и возродить в романтической музыке классическую в своей основе концепцию.

В программе пятого вечера – Третий фортепианный концерт Бетховена, еще при жизни автора признанный одним из высших творений в этом жанре, и Пятая симфония Малера со знаменитым Adagietto. Будучи представителем позднеромантической школы, Малер стал одним из важнейших «наследников» бетховенского симфонизма. В Пятой симфонии композитор с огромной силой выразил переживание трагического конфликта с действительностью и идею преодоления трагического мироощущения в созерцании «гармонического мира» времен классики.

Несомненное влияние Малера (как, безусловно, и Бетховена) испытал Шостакович: это особенно заметно в его Четвертой симфонии, сочинении трудной судьбы, страстном, напряженном, пронизанном острейшими контрастами и полном высокого трагизма. Она прозвучит в шестом концерте цикла в диалоге с бетховенским Скрипичным концертом.

Две программы абонемента построены по принципу контраста. Во втором вечере наряду с Пятой – пожалуй, самой популярной – симфонией Бетховена звучит музыка Мориса Равеля. Сочинения выбраны не случайно: и в Вальсе, и в Концерте для левой руки, написанном для Пауля Витгенштейна, слышны бури Первой мировой войны.