Творчество Мендельсона — одно из наиболее значительных явлений в немецкой культуре прошлого столетия. Наряду с творче­ством таких художников, как Гейне, Шуман, молодой Вагнер, оно отражало художественный подъем и социальные сдвиги, происшед­шие в период между двумя революциями (1830 и 1848 годы).
Культурная жизнь Германии, с которой неразрывно связана вся деятельность Мендельсона, в 30-40-х годах характеризовалась значительным оживлением демократических сил. Оппозиция ради­кальных кругов, непримиримо настроенных против реакционного абсолютистского правительства, принимала все более открытые политические формы и проникала в различные сферы духовной жизни народа. Ярко проявились социально-обличительные тенден­ции в литературе (Гейне, Бёрне, Ленау, Гуцков, Иммерман), сло­жилась школа «политической поэзии» (Веерт, Гервег, Фрейлиграт), расцвела научная мысль, направленная на изучение национальной культуры (исследования по истории немецкого языка, мифологии и литературы, принадлежащие Гримму, Гервинусу, Гагену).
Организация первых немецких музыкальных празднеств, поста­новка национальных опер Вебера, Шпора, Маршнера, молодого Вагнера, распространение просветительской музыкальной публи­цистики, в которой велась борьба за прогрессивное искусство (га­зета Шумана в Лейпциге, А. Маркса — в Берлине), — все это, наряду со многими другими аналогичными фактами, говорило о росте национального самосознания. Мендельсон жил и творил в той атмосфере протеста и интеллектуального брожения, которая наложила характерный отпечаток на культуру Германии 30-40-х годов.<...> Равнодушный к политическим формам борьбы, сознательно пренебрегавший, в отличие от многих своих современников, ору­жием музыкальной публицистики, Мендельсон тем не менее был выдающимся художником-просветителем.
Вся его многогранная деятельность композитора, дирижера, пианиста, организатора, педагога была проникнута просветитель­скими идеями. В демократическом искусстве Бетховена, Генделя, Баха, Глюка он видел высшее выражение духовной культуры и с неисчерпаемой энергией боролся за то, чтобы утвердить их прин­ципы в современной музыкальной жизни Германии.
Прогрессивные устремления Мендельсона определили характер его собственного творчества. На фоне модной легковесной музыки буржуазных салонов, популярной эстрады и развлекательного те­атра произведения Мендельсона привлекали своей серьезностью, целомудрием, «безукоризненной чистотой стиля» (Чайковский).
Замечательная особенность музыки Мендельсона заключалась в ее широкой доступности. В этом отношении композитор занимал исключительное положение среди современников. Искусство Мен­дельсона отвечало художественным вкусам широкой демократиче­ской среды (в особенности немецкой). Его темы, образы и жанры были тесно связаны с современной немецкой культурой. В произве­дениях Мендельсона широко отразились образы национального по­этического фольклора, новейшей отечественной поэзии и литерату­ры. Он прочно опирался на музыкальные жанры, издавна быто­вавшие в немецкой демократической среде.
Со старинными национальными традициями, уходящими не только к Бетховену, Моцарту, Гайдну, но еще дальше, в глубь ис­тории — к Баху, Генделю (и даже Шютцу), органически связаны крупные хоровые произведения Мендельсона. Современное широко популярное движение «лидертафеля» отразилось не только на мно­гочисленных хорах Мендельсона, но и на многих инструменталь­ных сочинениях, в частности на знаменитых «Песнях без слав». Его неизменно привлекали бытовые формы немецкой городской музыки — романс, камерный ансамбль, различные виды домашне­го фортепианного музицирования. Характерный стиль современных бытовых жанров проник даже в произведения композитора, напи­санные в монументально-классицистской манере.
Наконец, огромный интерес Мендельсон проявлял к народной песне. Во многих сочинениях, особенно в романсах, он стремился приблизиться к интонациям немецкого фольклора.
Приверженность Мендельсона к классицистским традициям на­влекла на него со стороны радикально настроенной композитор­ской молодежи упреки в консерватизме. А между тем Мендельсон был бесконечно далек от тех многочисленных эпигонов, которые под видом верности классике засоряли музыку бездарными пере­певами произведений минувшей эпохи.
Мендельсон не подражал классикам, он старался возродить их жизнеспособные и передовые принципы. Лирик по преимуществу, Мендельсон создал в своих произведениях типично романтические образы. Здесь и «музыкальные моменты», отражающие состояние внутреннего мира художника, и тонкие, одухотворенные картины природы и быта. При этом в музыке Мендельсона нет никаких следов мистики, туманности, столь характерных для реакционных направлений немецкого романтизма. В искусстве Мендельсона все ясно, трезво, жизненно.
«Всюду ступаешь по твердой почве, по цветущей немецкой зем­ле»,— говорил о музыке Мендельсона Шуман. В ее грациозном, прозрачном облике есть и нечто моцартовское.
Музыкальный стиль Мендельсона безусловно индивидуален. Ясная мелодичность, связанная с бытовым песенным стилем, жанрово-танцевальные элементы, тяготение к мотивной разработке, наконец, уравновешенные, отшлифованные формы сближают музыку Мендельсона с искусством немецких классиков. Но классицистский строй мышления соединяется в его творчестве с романтическими чертами. Его гармонический язык и инструментовку характери­зует повышенный интерес к красочности. Мендельсону особенно близки типичные для немецких романтиков камерные жанры. Он мыслит звучаниями нового фортепиано, нового оркестра.
При всей серьезности, благородстве, демократичности своей му­зыки, Мендельсон все же не достиг творческой глубины и мощи, свойственных его великим предшественникам. Мещанская среда, против которой он боролся, наложила заметный отпечаток на его собственное творчество. Оно большей частью лишено страстности, подлинной героики, в нем нет философских и психологических глу­бин, ощутим недостаток драматической конфликтности. Образ со­временного героя, с его усложнившейся умственной и эмоциональ­ной жизнью, не нашел отражения в произведениях композитора. Мендельсон больше всего тяготеет к отображению светлых сторон жизни. Его музыка преимущественно элегична, чувствительна, в ней много юношеской беззаботной игривости.
Но на фоне напряженной, противоречивой эпохи, обогатившей искусство бунтарской романтикой Байрона, Берлиоза, Шумана, спокойный характер музыки Мендельсона говорит об известной ограниченности. Композитор отразил не только силу, но и слабость своего социально-исторического окружения. Эта двойственность предопределила своеобразную судьбу его творческого наследия.
При жизни и некоторое время после его смерти общественное мнение было склонно оценивать композитора как самого крупного музы­канта послебетховенской эпохи. Во второй половине века появи­лось пренебрежительное отношение к наследию Мендельсона. Это­му немало содействовали его эпигоны, в произведениях которых классические черты музыки Мендельсона выродились в академизм, а ее лирическое содержание, тяготеющее к чувствительности, — в откровенную сентиментальность.
И все же между Мендельсоном и «мендельсоновщиной» нельзя ставить знак равенства, хотя и нельзя отрицать известную эмоцио­нальную ограниченность его искусства. Серьезность замысла, классическое совершенство формы при свежести и новизне худо­жественных средств — все это роднит творчество Мендельсона с произведениями, которые прочно и глубоко вошли в жизнь немецкого народа, в его национальную культуру.

В. Конен