Пресса

Концерт подтвердил величие Марты Аргерих, Юрия Темирканова и Заслуженного коллектива России

Третий концерт для фортепиано с оркестром Прокофьева – своего рода визитная карточка Марты Аргерих на протяжении всей ее карьеры. И в этом концерте ее исполнение доставило подлинное блаженство, во многом благодаря глубокой эмпатии, возникшей между пианисткой и дирижером – это было не просто взаимопонимание, но один из редких случаев совершенного согласия между солистом, дирижером и оркестром. Еще одной редкостью вечера стала чудесная игра Марты Аргерих, продемонстрировавшей невообразимый уровень виртуозности и единения с оркестром.

После краткого Andante вступления последовало Allegro первой части – гротескные нотки гобоя, подчеркнутые пианиссимо кастаньет, открыли череду тематических элементов побочной партии в расширенном ля миноре, которую завершают непродолжительные, но выразительные четыре такта крещендо. Аргерих в первом вступлении воплотила все тональные двусмысленности и гармонические сдвиги этой удивительной музыки. В процессе развития первая тема решительно модулирует из до мажора в ля минор и дважды проходит в партии солиста с еще большей широтой. Стремительные шестнадцатые Аргерих в экспозиции и разработке – а также ее подобие ритурнеля на педали «до» в ложной репризе – это нужно услышать, чтобы поверить! 

Вторая часть – тема с вариациями – была примером тематического и тонального контраста. Пять вариаций были сыграны равно и как последовательность взаимосвязанных элементов, и как серия музыкальных противоположностей. Взаимопонимание между пианисткой и дирижером было особенно очевидно в перекличках четвертой вариации на фоне фантастического звучания приглушенных струнных. В настроении последней вариации, грохотавшей и маршировавшей на остинатном аккомпанементе фортепиано, было слышно нечто «бурлескное» и «карнавальное», убедительно претворенное пианисткой и дирижером.

Финал продолжил глубокую одухотворенность и сердечность средней части. Солистка и дирижер привнесли оттенок хрупкой иронии в якобы блестящую пышность до мажорной коды.

Превосходный во всех отношениях Заслуженный коллектив России отвечал каждому требованию Прокофьева, Темирканова и Аргерих. Деревянные и медные духовые звучали блистательно. На бис Аргерих исполнила «Посвящение» Шумана в прекрасном переложении Листа, слегка уменьшив совершенно чуждую Шуману тенденцию Листа к показной виртуозности.

Прочтение Темиркановым Пятой симфонии Шостаковича было в точности столь же захватывающе и убедительно, как многие последние исполнения и записи этого сочинения. Вообще выражение «живое исполнение» кажется почти излишним сегодня, когда множество концертов звучат как хорошо отрепетированная запись: все больше и больше «живых» выступлений становятся стандартны, как содержание CD-дисков. Но в этот вечер я чувствовал развитие драмы симфонии «здесь и сейчас», будто Темирканов вышел за рамки отрепетированного шаблона, преподнес зрителям совершенно «живое» происшествие, свидетелями которого они стали. От басовых речитативов вступления первой части до звучного ре мажора триумфальной коды Темирканов создал напряженную музыкальную линию, некое подобие большой арки диалектической драматургии симфонии.

Темирканов выдержал долгое мрачное вступление в соответствии с темповой ремаркой «Moderato», не приблизив его к «Adagio», как делают многие известные дирижеры. Начальное «ля», которым открывается маршевая тема первой части, прозвучало совершенно без церемониальной помпы, которую часто можно тут услышать. Темирканов исполнил эту тему ощутимо быстрее, но с обостренным ритмом, благодаря чему она прозвучала более угрожающе, чем обычно. В этом прочтении я не услышал ничего о Сталине! Сама музыкальная драма уклоняется от вне-музыкальных политических домыслов. Риторику о том, что Шостакович зашифровал в своих произведениях критику сталинизма, поднял Соломон Волков в своем «Свидетельстве», опубликованном на Западе в 1979 году. Хотя многие из его утверждений были опровергнуты как, мягко скажем, ложные, тем не менее, высказанные в книге идеи все еще используются, в частности авторами аннотаций к дискам и концертным программкам, словно это священное писание.

Другое клише, за которое цепляются «критики» – вторая часть Симфонии (Allegretto) – это «неуклюжее» скерцо, вдохновленное Малером. Услышать нечто малеровское тут возможно, как и у многих других композиторов. Однако в этот вечер Темирканов акцентировал «карнавальную» иронию музыки, особым образом выделив акценты и ритмы, и я был рад забыть Малера и полностью сосредоточиться на Шостаковиче.

Largo Темирканов отлил из почти нестерпимо драматически-мрачных черт. Я редко замечал непрерывное модуляционное развитие после первой пылкой ре-минорной кульминации, доходящее до полной децентрализации лада. Степень уверенности исполнения напоминала мрачную убежденность великого Мравинского во время его многочисленных «живых» выступлений (стоит упомянуть, что Темирканов был ассистентом великого мэтра в Ленинграде). Подобно Мравинскому, давшему мировую премьеру этой Симфонии с Заслуженным коллективом в 1937 году, Темирканов сумел объединить глубину драмы и красоту классических черт.

В «праздничном» финале мы услышали мрачно-маниакальные настроения, особенно в повторяющемся до-мажорном фанфарном мотиве во втором разделе. В начале коды я редко отмечал столько внимания к ритмическим и динамическим деталям, предвосхищающим успех гармонических последований, развивающихся в заключительном апофеозе ре-мажорной коды. Иными словами, Темирканов доказал, что эта музыка далека от антисталинской политической агитпропаганды, подчеркивающей «банальность» силы; что, на самом деле, это – наиболее тщательно и экономно спланированная, подлинно симфоничная кода.

Заслуженный коллектив России играет эту Симфонию, как никакой другой. У меня сложилось впечатление, что каждая группа, каждый музыкант слушали друг друга, создавая удивительное чувство единства оркестра. Жаль, что ограниченная акустика в Royal Festival Hall не могла передать их великолепное и мощное звучание, искажая реальное положение вещей.

Концерт был открыт пылкими фрагментами из балета Хачатуряна «Спартак». В эпически широкой мелодии Адажио Спартака и Фригии из Второй сюиты мы услышали полную силу тутти Заслуженного коллектива, в особенности блистательный тон струнных, который, однако, не дошел до нас во всей полноте из-за вышеупомянутых акустических недостатков зала. «Танец гадитанских дев и победа Спартака» из Первой сюиты были исполнены виртуозно и исключительно ритмично: великолепные медные духовые и ударные; изобилие контрастов между драматизмом и мелодичностью в лучших русских традициях. Признаться, я совсем забыл, каким великолепным мастером оркестровки был Хачатурян.

Во время концерта Темирканов (без дирижерской палочки) был образцом дирижерской сдержанности: каждый жест – во имя музыки. Как было отмечено в программках, он – «последний из поколения русских мастеров дирижирования», последователь великого Мравинского, обладающий такой же сильной связью с тем же оркестром.

На бис Темирканов преподнес нам краткий фрагмент из балета Прокофьева «Золушка»: на первый план вышла чувственная утонченность струнной группы. Это был совершенно превосходный концерт, вновь подтвердивший статус Аргерих, как одной из лучших пианисток нашего времени, и статус Заслуженного коллектива России под управлением Темирканова, как входящего в число немногих лучших оркестров мира.

Geoff Diggines

Большой зал:
191186, Санкт-Петербург, Михайловская ул., 2
+7 (812) 240-01-80, +7 (812) 240-01-00
Малый зал:
191011, Санкт-Петербург, Невский пр., 30
+7 (812) 240-01-70
Напишите нам:
Часы работы кассы: с 11:00 до 20:00 (в дни концертов до 20:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
Часы работы кассы: с 11:00 до 19:00 (в дни концертов до 19:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
© 2000—2024
«Санкт-Петербургская филармония им. Д.Д.Шостаковича»