Проект «Партитура памяти»
Подробности
«…Я так слышу войну»
Из истории подлинной авторской партитуры Седьмой симфонии
Автограф партитуры Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича, которая будет представлена на выставке в рамках проекта «Партитура памяти», имеет свою интересную и необычную историю — «ленинградскую», где были написаны первые три части Симфонии, «куйбышевскую», где сочинение было завершено, а принятое решение о ее исполнении еще во время войны стало судьбоносным, и «московскую», когда подлинный авторский экземпляр поступил на государственное хранение и стал культурным достоянием страны и мира.
О сочинении Шостаковичем новой Симфонии довольно быстро стало известно широкой общественности: композитор неоднократно играл ее по партитуре на рояле близким друзьям (И. И. Соллертинскому, И. Д. Гликману, В. М. Богданову-Березовскому) и своим консерваторским ученикам (Оресту Евлахову, Юрию Левитину, Дмитрию Толстому и др.). Богданову-Березовскому запомнились огромные листы партитуры Симфонии, по которой играл автор.
1 октября Шостакович с семьей по особому распоряжению руководства города был срочно эвакуирован на военно-транспортном самолете из блокадного Ленинграда в Москву. Среди немногочисленных вещей, которые он взял с собой, была и партитура еще неоконченной Седьмой симфонии.
Дальнейшая история подлинной авторской партитуры связана с эвакуацией Шостаковича вместе с артистами Большого театра в Куйбышев. В какой-то момент единственный экземпляр Симфонии чуть было не потерялся. Дирижер Б. Э. Хайкин вспоминал: «Шостакович не знал, где находится тюк с его новой симфонией — Седьмой — и Шебалин тоже потерял рукопись своей симфонии. <…> Шостакович сидел неподвижно, был очень угнетен тем, что симфония, возможно, пропала…». Другой мемуарист Ф. Петров, пишет: «По дороге выяснилось, что Шостакович потерял партитуру Седьмой симфонии. На станции Рузаевка мы с Шостаковичем прохаживались по перрону и заглядывали в каждый вагон с надеждой обнаружить партитуру. Наконец в одном из тамбуров мы ее обнаружили. Видимо в последнюю минуту ее туда забросил администратор филиала ГАБТа Д. Терехов».
В декабре 1941 года Шостакович играл симфонию по автографу в домашнем кругу в Куйбышеве, а также в семье знаменитой арфистки В.Г. Дуловой, где симфонию в четыре руки исполнили автор и Л. Н. Оборин. Для подготовки к премьере в Куйбышеве с партитуры были выполнены рукописная копия и оркестровые голоса, которые в настоящее время хранятся в Большом театре. Пока не вышло издание, переписчики едва успевали делать копии для исполнений в других городах СССР, в том числе — для подготовки и исполнения Симфонии в блокадном Ленинграде. Один из близких друзей Шостаковича, И. Д. Гликман, приводит слова композитора, процитировавшего слова монолога Хлестакова из гоголевского «Ревизора»: «Симфония стала модной. Сюда приезжают курьеры из разных городов и просят моего содействия в переписке партитуры. Я им, конечно, ничем помочь не могу, и мне приходится от них отбиваться. Курьеры, курьеры, курьеры. 35 тысяч одних курьеров!»
Партитура автографа Седьмой симфонии интересна не только своей подлинностью, связью с историческими и культурными событиями. Мы видим характерный почерк композитора — очень аккуратный и четкий; обращаем внимание на оформление рукописи — она не переплетена и состоит, преимущественно, из одинарных листов, пронумерованных самим Шостаковичем (139 страниц). Симфония записана на хорошей бумаге турецкого производства, на качество бумаги обратил внимание С. С. Прокофьев, когда писал Шостаковичу о своем впечатлении от Симфонии.
Важными для исследователей являются некоторые авторские исправления в автографе. Зачеркиваний почти нет, замеченные композитором ошибки аккуратно им выскабливались бритвой и поверх первоначального текста вписывался новый. Это была характерная черта его работы: он не терпел зачеркиваний и неаккуратных вставок. В тех случаях, когда исправленный текст просматривался недостаточно четко, Шостакович дублировал его в нижней части листа.
Некоторые дополнения были внесены композитором во время подготовки Симфонии к изданию. Особый интерес представляет титульный лист, на котором имеется множество различных записей: это и авторское название, и варианты его переводов на английский и немецкий языки. Часть записей — это пометы редактора и корректора издательства «Музгиз» А. А. Карцева, его же записи о разрешении печатать ноты, заверенные директором М. А. Гринбергом. Имеется необходимый штамп Главного репертуарного комитета СССР с подписью уполномоченного Главреперткома А. А. Иконникова — в условиях военного времени и тотальной цензуры издания музыкальных произведений проходили официальное утверждение.
На некоторых листах партитуры сохранились корректорские пометы и замечания Шостаковича, так, например, он пишет: «При печатании прошу партии Tr-ni e Tuba набрать на своем месте, т<о> е<сть> между Corni Timp. ДШостакович; или: «При печатании партии Cоrni добавочные набрать на своем месте, т<о> е<сть> между Xyl. и V-ni I. ДШостакович».
В настоящее время уже слегка пожелтевшая от времени подлинная авторская партитура Седьмой симфонии хранится в Российском национальном музее музыки в Москве. История ее поступления в Музей такова: весной 1943 года Шостакович переехал с семьей из Куйбышева в столицу, стал профессором Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского и передал партитуру своей Седьмой симфонии в созданный в 1941 году Музей музыкальной культуры им. Н. Г. Рубинштейна при Московской консерватории (затем — Государственный музей музыкальной культуры им. М. И. Глинки, ныне – Российский национальный музей музыки). Но предварительная договоренность с Шостаковичем о передаче Музею материалов своего архива была заключена годом раньше. 2 апреля 1942 года Шостакович в письме к главному дирижеру Ленинградского Малого оперного театра Б. Э. Хайкину обратился с просьбой переслать рукописи своих сочинений, хранящихся в Ленинградской филармонии, директору нового Музея Е. Н. Алексеевой. 12 апреля 1943 года автограф Симфонии № 7 был внесен в первую книгу поступлений Музея за № 1422 и получил соответствующий номер и шифр.
Лариса Миллер, заведующая научно-исследовательским отделом рукописей Научной музыкальной библиотеки Санкт-Петербургской консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова