Пассакалия

«Скажи, как ты сочиняешь? Для меня дело обстоит так: я до тех пор ношу в себе какое-нибудь переживание, пока оно не становится музыкой... Иногда вплоть до деталей... За исключением скрипичных пьес и некоторых моих последних вещей для оркестра, все мои сочинения, начиная с «Пассакалии», связаны со смертью моей матери...»
(Из письма А.Бергу)

Пока Антон фон Веберн был жив, и пока фашистский террор не заставил его музыку искать тайного убежища, - о чем она сама, кажется, мечтала, - он для общественного сознания был или пугалом, или побочным, сторонним явлением. Пугалом - из-за краткости большинства сочинений, краткости, вызывавшей шок, ибо она оставляла слушателя наедине с тишиной прежде, чем он начинал вообще что-то воспринимать... Побочным, сторонним явлением - постольку, поскольку в его творчестве над всем властвует один, как бы изолированный аспект музыки его учителя Шёнберга, аспект крайней концентрации, доведенной до самых последних пределов...
С тех пор, как в 1945 году шальная пуля оборвала жизнь композитора, творца небывалых пианиссимо, его эзотерическая слава стала экзотерической.
Идея Веберна - это идея абсолютного лиризма: попытка растворить в чистом звучании всю материальность музыки, все объективные моменты музыкальной структуры... Абсолютное звучание души, в каковом она обнаруживает самое себя как простую природу, для музыки Веберна есть образ и подобие мгновения смерти. Музыка воплощает это мгновение, следуя легенде о душе, эфемерной и невесомой, вылетающей из тела, как бабочка. Эта музыка - эпитафия. Вот в чем выразительность творчества Веберна - он всецело поглощен попытками подражать шороху движений бесплотного, нематериального.