Афиша

«Смысл этого абонемента для меня заключается в попытке преломить знание исторической и социальной рефлексии событий 1917 года через поэзию и музыку, – рассказывает Юлия Кантор, – Искусство точно отразило характерное для эпохи неоднозначное, разноречивое отношение и к белым, и к красным. Оставшиеся поэтические и музыкальные сочинения позволяют почувствовать, как менялись оценки известных событий в кругу музыкантов, литераторов, общественных деятелей». Понимая сложность природы любого художественного сочинения и условность применяемых к нему оценок, все же возьмемся утверждать, что среди включенных в программу сочинений наибольшей близостью к миру «старому» (точнее, миру страстно желаемого нового, которому не суждено было сбыться), отмечена «Поэма экстаза» Скрябина. Композитор-мистик был увлечен жизнью духа: его устремленность и полет и стали ключевыми состояниями поэмы.
«Патетическая оратория» Свиридова, созданная в конце 1950-х годов, напротив, со всей ясностью и убедительностью воплощает революционную тему. Грандиозный состав исполнителей, плакатность образов, величественный масштаб происходящего – все соответствует могучему духу поэзии Маяковского, чья фигура оказывается вписана в картину изображаемых исторических явлений.
О кантате «Семеро их», созданной в 1917-1918-х годах, Сергей Прокофьев писал как об отражении революционных событий, но в очень необычном ключе: «Устремление мое, совершив странный поворот, обратилось к сюжетам древности». Кантата вдохновлена халдейским заклинанием, высеченным клинописью на стенах аккадийского храма, обращенного в стихи Константином Бальмонтом. «То обстоятельство, что мысли и чувства того времени пережили многие тысячелетия, поразило мое воображение», – отмечал композитор. Но так ли все однозначно? Что звучит в этой музыке сегодня? Какая сила бьется в ней – стихия грядущего обновления, или сотрясающий мироздание, надвигающийся вселенский хаос? Каждый слушатель отвечает на эти вопросы самостоятельно, и среди ответов нет неверных.