22 июня 1941 года жизнь Дмитрия Шостаковича, как и жизнь всех советских людей разделилась на «до» и «после». Работать над симфонией 34-летний композитор начал в июле 1941-го, признаваясь: «Я никогда не сочинял так быстро, как сейчас». Тревога за страну и за родной город, к которому неумолимо подступал фронт, дала композитору мощнейший импульс. «Я работал в консерватории, – вспоминал в апреле следующего, 1942 года Шостакович. – В отпуск я не пошел, дневал и ночевал в консерватории». Начав писать 19 июля, уже 3 сентября Шостакович окончил первую часть симфонии. Спустя пять дней, 8-го, вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады. В интервью Ленинградскому радио композитор поделился своими творческими планами: «Час тому назад я закончил партитуру двух частей моего нового большого симфонического сочинения. Если это сочинение мне удастся написать хорошо, удастся закончить третью и четвертую части, то тогда можно будет назвать это сочинение седьмой симфонией...» Третья часть симфонии завершена 29 сентября.

Композитор трижды подавал заявление об отправке на фронт, а затем в народное ополчение, но получал отказ. Он вспоминал: «В третий раз я пошел в народное ополчение, потому что думал, что обо мне забыли… Я был зачислен заведующим музыкальной частью в театр народного ополчения… Заведовать музыкальной частью было трудно, потому что она состояла только из баянов. Я снова стал проситься в Красную Армию. Меня принял комиссар. Выслушав мой рапорт, он сказал, что взять меня в армию очень трудно. Он выразил уверенность, что я должен ограничить свою деятельность писанием музыки. Затем я был отчислен из театра народного ополчения, и меня, вопреки моей воле, хотели эвакуировать из Ленинграда».

Шостакович настоял, чтобы его приняли в войска противовоздушной обороны. Он вмес­те со всеми рыл окопы, дежурил во время ночных воздушных тревог. «Случалось, что во время работы били зенитки и падали бомбы. Я все-таки не прекращал писать. 25 сентября в Ленинграде я отпраздновал день своего рождения. Мне исполнилось 35 лет…»

Первого октября 1941 года Шостакович с женой и двумя детьми все же был эвакуирован из Ленинграда в Москву на самолете. Но, едва прибыв в столицу, он стремился вернуться в родной город: «Когда горит твой дом, надо быть там и тушить пожар». 12 октября, выступая в Центральном Доме работников искусств на встрече московских деятелей театра с ленинградцами, Шостакович сообщил, что новую симфонию он решил посвятить Ленинграду. Газета «Советское искусство» 16 октября писала: «Седьмая симфония будет наиболее драматичным среди последних сочинений Шостаковича». В те дни гитлеровские войска приближались к столице. Шостаковича с семьей снова эвакуировали, на этот раз в Куйбышев (ныне – Самара), куда направлялся коллектив Большого тетра. Куйбышев в то напряженнейшее время являлся «запасной столицей» – сюда в случае угрозы захвата врагом Москвы, должны были переехать все органы верховной власти СССР и дипмиссии иностранных государств.

На берегах Волги, где композитор с женой и маленькими детьми, поначалу жил в весьма непростых, почти «вокзальных» условиях, и написан Финал. Прибыв в Куйбышев 22 октября, Шостакович с семьей около трех недель жил в школе № 81. Ночевали на полу, на матрасах, «пожертвованных» кем-то из знакомых. И даже с такой обстановке композитор, хоть и признаваясь в письмах близким, что «нервы несколько расшатаны», обдумывал заключительную, четвертую часть Седьмой симфонии. И – в прямом и переносном смысле рвался в бой. Вскоре получив комнату в доме № 140 на улице Фрунзе, устроив семью, он отправляется в военкомат – просит отправить его на фронт. Но и в Куйбышеве повторилось то, что уже было в Ленинграде: врачебная комиссия признала Шостаковича негодным к военной службе, и ему вновь, в который уже раз, посоветовали бороться с врагом «своим оружием».

Мощный толчок для завершения произведения, вдохновение для темы военного успеха дали известия о контрнаступлении советских войск под Москвой, закончившемся разгромом противника. К этому времени ему с семьей предоставили небольшую двухкомнатную квартиру № 13 на первом этаже дома № 146 на той же улице Фрунзе. В письмах к оставшейся в осажденном городе матери, за которую очень переживал, Шостакович упоминает об этом: в октябрьском – «Я много работаю над симфонией, а сейчас над корректурой» и январском – «Я закончил здесь 7-ю симфонию».