Проект «Партитура памяти»
Подробности
«Об этом хочется говорить, и говорить без конца! Говорить об этом возвращении к жизни сейчас, весной»
Память о блокадном 1942 г. хранят не только документы. Важными свидетелями событий военного времени являются личные вещи. Один из таких предметов – экспонат из мирного времени, концертный фрак. Он принадлежал Василию Ивановичу Юдину, участвовавшему в исполнении Седьмой симфонии 9 августа 1942 г. в Ленинградской филармонии. Этот предмет из коллекции Государственного музея истории Санкт-Петербурга будет представлен на выставке в рамках проекта «Партитура памяти».
В. И. Юдин, тромбонист, – его имя, вместе с десятками фамилий музыкантов Большого симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета, указано в сохранившейся программе того легендарного концерта. Этот документ – свидетельство мужества и итог колоссальной работы.
Фрак из черного шелка бережно хранился в семье музыканта. Для историков и музыковедов он имеет особую ценность. Концертный костюм сохранился, несмотря на все сложности военного и послевоенного времени и попал в музейное собрание, как «свидетель» эпохального события – блокадной премьеры «Ленинградской симфонии» Д. Д. Шостаковича. Для музыканта в 1942 г. – он был не менее ценен: как часть нормальной, довоенной жизни, в которую музыка на недолгое время возвращала и музыкантов, и слушателей. В музее истории Петербурга хранится и его инструмент, который также будет представлен на выставке.
По воспоминаниям Карла Ильича Элиасберга «к марту 1942 г., в суровых условиях блокады Ленинграда, оркестр Радио потерял 50% своего личного состава». Восстановление работы оркестра было важной задачей. Начальник Управления по делам искусств Борис Иванович Загурский весной 1942 г. обсуждал эту тему с Элиасбергом – единственным профессиональным дирижером, оставшимся в блокированном городе. Восстановить оркестр было возможно лишь при помощи Политуправления Ленфронта и Горкома партии. Музыкантов отбирал лично К. И. Элиасберг. Он искал их и в Ленинграде, и в действующей армии.
Николай Михайлович Дульский, один из исполнителей Седьмой симфонии вспоминал, как он воевал в 351 зенитно-артиллерийском полку: «Командование задерживало мое откомандирование в Ленинград. Тогда Карл Ильич едет на велосипеде мимо обстреливаемых пороховых складов на расстояние 15 километров, чтобы поторопить командование полка с откомандированием меня в оркестр. Там он узнает, что меня переслали в распредбатальон, который находится на противоположном конце города. Не долго думая, Карл Ильич под бомбежкой вновь пересекает город и, ссылаясь на то, что он пойдет к А. А. Жданову, если будут задерживать откомандирование музыкантов, добивается своего».
Первый концерт сезона 1942 г. состоялся 5 апреля в помещении театра им. Пушкина. Играли произведения Глинки, Глазунова, Чайковского. Каждый концерт был важен и востребован зрителем. Музыка в осажденном городе дарила надежду. Об этом говорят записи в дневниках ленинградцев. Г. Бабинская 27 июня 1942 г. записала: «Тот, кто не провел эту зиму здесь, не почувствовал, не перенес всех ее трудностей на себе, не сможет понять радости Ленинградца, наблюдающего возрождение своего родного города. Об этом хочется говорить, и говорить без конца! Говорить об этом возвращении к жизни сейчас, весной… В кассы кинотеатра и театра Музыкальной комедии — очереди. Перед началом спектакля у подъезда собирается целая толпа "неудачников", не имеющих билета… Дает концерты Филармония… Красавец город-герой стоит величественный, строгий, спокойный…».
Оркестр Ленинградского радиокомитета с 1 мая 1942 г. выступал на сцене Филармонии. Чаще всего исполняли русскую классику. В июле 1942 г. стало известно: оркестр Элиасберга репетирует новую симфонию Шостаковича, начатую еще в 1941 г. в Ленинграде. Премьеру Седьмой симфонии ждали, о ней говорили. По выражению В. Инбер «быть может, она разгонит эту тишину».
Концерт 9 августа должны были снять для кинохроники. Не у всех музыкантов была возможность выступать в концертном костюме. Вероятно, В. И. Юдин был одним из немногих. Как вспоминает режиссер Ефим Юльевич Учитель: «Распахнулись двери, и зал заполнили фронтовики, рабочие, писатели... Ярко вспыхнул свет. На сцену вышел оркестр. Для съемки он выглядел не очень выгодно. Одеты были музыканты по-разному: кто в гражданском костюме, кто в гимнастерке, кто во флотской форме». Они заиграли, и тишину осажденного города нарушила музыка, заявлявшая о том, что Ленинград жив, он сражается и ждет наступления мира.
Ирина Карпенко, ученый секретарь Государственного музея истории Санкт-Петербурга, кандидат исторических наук