Соната для скрипки и фортепиано (Памяти М. Ваймана)

Помимо всех своих талантов Вениамин Ефимович Баснер обладал огромным талантом друга. Об этом свидетельствуют все, кто его знал. Своим друзьям он был предан и после их ухода. Его произведения-посвящения – это пронзительные признания в любви тем, кто был дорог.

Соната для скрипки и фортепиано (1982 год) посвящена памяти выдающегося ленинградского скрипача Михаила Ваймана. Иосиф Райскин пишет: «С этим замечательным музыкантом - артистом и педагогом - Баснера связывала многолетняя дружба. Среди запомнившихся премьер сочинений ленинградских авторов, прошедших с участием Ваймана, и Концерт для скрипки с оркестром (1966 год) Баснера. Михаил Вайман принадлежал к числу тех редких исполнителей, которые не только решали концертную судьбу сочинений, но были, в известной степени, их инициаторами, всем своим творческим обликом способствовали рождению композиторского замысла».

В. Баснер высоко ценил своего друга. Еще в 1980 году при его жизни он писал: «Безмерная преданность музыке, удивительная, поистине непостижимая способность «самовозгораться» в момент творчества по праву снискали ему славу одного из самых вдохновенных художников нашей страны. Эту высокую репутацию он блистательно подтвердил всей своей жизнью».

Соната, имеющая одночастное строение, «пластично “отливающееся” в свободную, контрастную форму» (И. Райскин), захватывает искренним потоком переживания потери, воспоминаний и трудного принятия неизбежного.

Центральный эпизод – вальс. Это, разрывающий душу, вальс прожитой жизни. В нем, по-баснеровски мелодически прекрасном, щемяще ностальгическом, трагически угловатом, «захлебывающемся» внезапными порывами «ритмического ветра», – словно сконцентрировались известные вальсовые кино-музыкальные образы великого композитора-песенника, которые стали частью нашей общей жизни.

В траурном финальном эпизоде - невероятные по объемности и глубине звучания паузы вгоняют в оцепенение. Вспоминаю, как играют его В. Песин (скрипка) и А. Гориболь (фортепиано): «Музыканты держат тяжесть этих пауз «всем телом», замирая под их, кажется, невыносимым “грузом” (такова артистическая включенность их исполнения!)». И за время этих, кажущихся бесконечными, пауз (пауза-смерть, пауза-небытие, пауза-ожидание) чувства и эмоции переполняют настолько, что последний звук не становится освобождением, а превращается в естественную минуту молчания, после которой ты еще долго переживаешь услышанное, вспоминаешь и думаешь, думаешь, думаешь…

Е. Истратова