Афиша

В программе оркестра musicAeterna под управлением Теодора Курентзиса — два классических сочинения, которые принадлежат к разным стилям и эпохам, но с равной силой воплощают «дух времени». Концерт для скрипки и оркестра Иоганнеса Брамса — блистательный образец романтического письма для солирующей скрипки, позитивистский гимн единению человека и природы, наполненный венским изяществом и венгерскими мотивами, столь модными в Австро-Венгерской империи конца 1870-х. Пятая симфония Дмитрия Шостаковича — один из самых известных симфонических циклов России XX века. Композитор создал в ней поразительно красноречивый «слепок» Ленинграда и Москвы 1937 года.

Иоганнес Брамс посвятил свой единственный Скрипичный концерт преданному другу, великолепному скрипачу Йозефу Иоахиму, еще в юношеские годы познакомившему Брамса с четой Шуманов. Вместе с Иоахимом композитор выверял сольную партию: позднее иные скрипачи с мировым именем называли ее неисполнимой. Брамс в мастерстве солиста был совершенно уверен. Он даже не стал писать каденцию в первой части, предложив другу написать ее самому. Йозеф Иоахим стал первым исполнителем Концерта в Лейпциге в 1879 году. Он начал вечер с ре-мажорного Скрипичного концерта Бетховена, а продолжил ре-мажорным Концертом Брамса, и сходство двух сочинений проявилось отнюдь не только в избранной тональности. Бетховенианство Брамса выразилось в подчеркнутой симфоничности цикла, в его классическом строении, некоторых мелодических и оркестровых решениях, но главное — в утверждении гармонии мира, человека и природы, которое воспевал Бетховен в светлые годы своей жизни.

Пятая симфония Дмитрия Шостаковича стала водоразделом между ранним и зрелым стилями композитора, рубежом между его юношеским максимализмом, фонтанирующим эксцентрикой и экспериментами, и трагическим симфонизмом мастера с его сфокусированностью на «последних вопросах бытия». Новая простота языка Пятой симфонии, за которую композитора так хвалили в советской музыкально-критической прессе, оказалась обманчивой. С этого произведения начинается история тайного языка Шостаковича, шифрующего в музыкальном тематизме и его развитии послания, не поддающиеся однозначной интерпретации, но говорящие с каждым слушателем о том, что  болит в его собственном сердце. В Пятой симфонии есть отсылки к Малеру и к Хабанере из оперы Бизе «Кармен» (возможно, это просто музыкальный привет возлюбленной, которая вышла замуж за испанца с фамилией Кармен); есть интонации «Интернационала», цитата из собственной песни Шостаковича «Возрождение» на слова Пушкина. Классический четырехчастный цикл с драматичным Allegro первой части, «уличным» скерцо, лирико-философским центром в медленной третьей части венчает поразительно двусмысленный финал — то ли победный триумф, то ли инфернальное торжество.

Текст с сайта musicAeterna