Афиша

В первом отделении – музыка двух композиторов, у которых день рождения в один день: Франца Шуберта и Филипа Гласса. Кстати, Гласс говорит, что его любимый композитор – Шуберт.
Две пьесы Шуберта, написанные в последний год его жизни (1828), - музыка невероятной красоты и глубины, наполненная одиночеством и светом. Меня всегда восхищало, что Шуберт как бы завис между т.н. классицизмом и т.н. романтизмом. Он слишком субъективен, чтобы быть классически-безупречным, и слишком сдержан, чтобы оказаться на территории романтических бурь и порывов. Он всегда остается где-то в стороне, и один идет по своему бесконечному зимнему пути, никому ничего не навязывая.
Между двумя пьесами Шуберта я сыграю сочинение Филипа Гласса, которое он написал специально для меня в 2017 году. Называется оно Distant Figure / Passacaglia for piano (Фигура вдалеке / Пассакалия для фортепиано). И в этой музыке – тоже невероятная красота, глубина и свет. Как, впрочем, и всегда у Гласса.
И у Шуберта, и у Гласса – удивительное соединение надмирного покоя и – волнения, в каждой ноте, в каждой интонации. Волнения за всех нас.
Во втором отделении я сыграю музыку, написанную мною для спектакля Ивана Вырыпаева «Волнение».
Весной 2018 года мне позвонил Ваня Вырыпаев и сказал: «Знаешь, я написал новую пьесу и хотел бы дать тебе ее прочитать. Я буду ее ставить в Питере, в БДТ, и представляешь – в главной роли будет Алиса Бруновна Фрейндлих! Мне бы очень хотелось, чтобы ты написал музыку».
Я уже много лет не пишу музыки ни для кино, ни для телевидения, ни для театра. Был такой период в моей жизни, когда я в основном занимался как раз именно такой музыкой, а потом, году в 2009-м, этот период как-то сам собой закончился, и начался совсем другой. С тех пор я отказываюсь от подобных предложений.
Но дело в том, что Ваня Вырыпаев – это человек, который не вписывается в понятия о том, что такое «режиссер», «драматург», «поэт». Это человек, который меняется с каждой секундой. Человек, который смотрит на эти изменения и рассказывает о них себе и людям – и они тоже меняются. Человек, который смотрит на мир и задает вопросы, на которые нет ответа, но каждый следующий шаг в каждой попытке задать самому себе вопрос – это движение по спирали вверх. И с каждым шагом всё лучше и лучше видно, - не потому, что ответ найден, а потому, что вопрос перестает иметь значение.
Я прочитал пьесу. Позвонил Ване и сказал: «Это очень сильная вещь. Спасибо. Я тоже очень хочу, чтобы я написал для этой вещи музыку».
Вот, собственно, и всё.

«Волнение – это река, и река стремится туда, где уже нет границ – в океан.
Там уже нет границ.
Там я чувствую только потребность любить.
Волнение – это потребность любить того, кого нет.
Того, кого нет в живых.
Волнение – это значит любить того, кто струится ручьем, и всегда, всегда, является тем, что нельзя ухватить.
Тем, чем нельзя овладеть.
Тем, о чём невозможно молчать и о чём нельзя говорить.
Потому что слова – это только лишь то, что я говорю тебе о любви, но не любовь.
Это только лишь то, о чем мы молчим, но вряд ли это любовь.
Это совсем не любовь.
Тишина, как и слова, произнесенные вслух, – это вряд ли любовь.
Это совсем не любовь.
Потому что любовь – это ты»
Иван Вырыпаев, из пьесы «Волнение»