Линия времени

8 сентября 2022 года на основании ходатайства Самарского отделения Союза композиторов Самарская губернская дума утвердила решение о присвоении посмертно Д.Д. Шостаковичу звания «Почетный гражданин г. Самары». Дмитрий Шостакович стал 68-м Почетным гражданином Самары. В марте 2022 года имя Шостаковича было присвоено Самарскому академическому театру оперы и балета. В 2006 году часть улицы Рабочей была переименована в улицу Шостаковича.
В Самаре  композитор жил с октября 1941 по март 1943 года. В Куйбышеве была впервые исполнена его Седьмая (Ленинградская) симфония. Помимо этого Шостакович принимал активное участие в культурной и общественной жизни города. В частности, по его инициативе было основано местное отделение Союза композиторов.

Е.М. Малинкин,
начальник отдела использования архивных документов
Самарского областного государственного архива социально-политической истории,
к.и.н.

«Моя мечта, чтобы Седьмая симфония в недалеком будущем была исполнена в Ленинграде, в моем родном городе, который вдохновил меня на ее создание», – цитировали «Известия» слова Д.Д.Шостаковича после премьер в Куйбышеве, Москве и Новосибирске. 9 августа 1942 года эта мечта композитора сбылась.

Оркестр Ленинградского радиокомитета был единственным симфоническим коллективом, оставшимся в блокадном городе, но страшной зимой 1941–1942 годов он фактически перестал существовать. Но уже в марте его руководитель, замечательный дирижер Карл Элиасберг начинает возрождать оркестр. На первую репетицию пришли менее 30 человек... И тогда радио объявило «мобилизацию»: «Всем музыкантам Ленинграда явиться в Радиокомитет». И уже 5 апреля состоялся первый концерт в буквальном смысле ожившего коллектива.

Партитура «Ленинградской» была самолетом доставлена на берега Невы 2 июля 1942 года. 10 июля Ольга Берггольц объявила по радио: «Оркестр Радиокомитета под управлением Карла Элиасберга начал готовить Седьмую симфонию Шостаковича. Через месяц – полтора в открытом дневнике города – на славных стенах его – появится афиша, извещающая о первом исполнении Седьмой симфонии в Ленинграде».

Двадцать лет назад, накануне 60-летия первого исполнения Ленинградской симфонии в блокадном городе, я встретилась с музыкантами, принимавшими участие в той, навсегда вошедшей в военную и музыкальную историю, премьере. Ксения Матус, тогда студентка Ленинградской консерватории,  рассказывает: «Мы репетировали каждый день, с весны 1942-го. Было страшно холодно – в здании Радиокомитета, сидели в пальто, в шапках. Пальцы не гнулись совсем, стыли. Не было сил держать инструмент, не то что играть. Шли в Радиокомитет, держась за стены, падали, поднимались и шли. Помню, очень переживали из-за бомбежек – можно было опоздать на репетицию. Наш дирижер – Карл Элиасберг сам еле передвигался, его, пока не растаял снег, привозили на детских саночках. Но он работал так, как будто не было войны!». Ксения Матус проработала в Оркестре Радиокомитета 31 год, но не было у нее «воспоминаний, ярче блокадного концерта и репетиции Ленинградской симфонии». «До сих пор не могу удержаться от слез, когда вспоминаю: начали играть, и вдруг так затряслись люстры, грохот начался. Мы испугались – думали, гитлеровская бомбежка, что не дадут доиграть». Они волновались, что не дадут ДОИГРАТЬ, о том, что не дадут ДОЖИТЬ, не задумывались… Потом уже они узнали, что город охраняли с воздуха и с земли. Это была знаменитая операция «Шквал», которой командовал генерал Говоров, ставший впоследствии маршалом. Галина Ершова тоже помнит «Шквал»: «Мы играем в грохоте, но лицо у дирижера спокойное. Ну, значит, думаю, все в порядке». В 1941 году ей исполнилось 20 лет, она только что закончила Музыкальное училище имени Мусоргского. «Не до музыки было, и я пошла работать на завод. Флейта моя забытой лежала дома. Когда услышала объявление по радио – удивилась, но пошла. Думала – не дойду, сил не было: от истощения к весне 42-го у меня началась цинга… На репетиции самых слабых привозили на саночках. Помню, как мой коллега все повторял: “Только бы дожить до премьеры”. Не дожил… Умершим приходилось сразу искать замену – репетиции не останавливались». После концерта 9 августа Ершова, у которой в блокадном городе погибли все родственники, ушла на фронт.

Репетиции не останавливались. Дирижер понимал: остановка равносильна гибели замысла. «Я служил в оркестре Ленинградского военного округа и был прикомандирован к оркестру Радиокомитета, – вспоминает Михаил Парфенов. – Репетировали по 15–20 минут с перерывами – больше не было сил. Работать с Элиасбергом было захватывающе интересно, как будто отсту- пала война. Но, честно, скажу – поначалу не верилось, что мы, еле волочившие ноги, сможем что-то сделать. А Элиасберг верил».
У кларнетиста Виктора Козлова перехватывало дыхание, когда он рассказывал о премьере 9 августа 1942 года и ее подготовке: «Элиасберг был требователен как никогда, и мы понимали, что это возвращает нас к жизни. За требовательностью скрывалась сила духа, психологическая защита. Просто невозможно, стыдно было не подражать ему… Мы, выйдя на сцену, увидели, сколько людей, истощенных, шатающихся от голода, пришло на концерт. Ленинградцы оделись в оставшиеся нарядные платья, которые теперь были им страшно велики. Двери Большого зала филармо- нии открыты настежь, он не смог вместить всех пришедших. Мы все думали – только бы не оплошать, доказать, что мы сильнее врага… Я помню, как началась музыка, я помню, какие были аплодисменты, какое ликование!». В 1942-м Козлову было 19 лет. Концерт транслировало Ленинградское радио, его слышали не только в городе – но и во вражеских окопах, сжимавших блокад- ное кольцо. Шел 335 день блокады. Во вражеском кольце городу оставалось жить еще почти полтора года. Но это была Победа…

 

Юлия Кантор, 

куратор проекта «Партитура памяти»,

Доктор исторических наук

9 июля 1942 года — одна из важнейших дат, связывающих историю Ленинградской - Санкт-Петербургской филармонии с «Ленинградской симфонией» Шостаковича. В этот день 80 лет назад в исполнении Заслуженного коллектива Республики симфонического оркестра филармонии под управлением Евгения Александровича Мравинского состоялась премьера симфонии в Новосибирске, где оркестр находился в эвакуации с сентября 1941 по  август 1944 года. В этот город помимо филармонического оркестра в годы Великой Отечественной войны были также эвакуированы Ленинградский театр драмы имени А.С.Пушкина, Ленинградский институт театра и музыки, фонды Третьяковской галереи, Центральный театр кукол под руководством Сергея Образцова, джаз-оркестр Леонида Утесова и некоторые другие художественные коллективы.

Новосибирский период — особая страница в истории старейшего симфонического оркестра страны и Ленинградской филармонии в целом. За три года, проведенные в Сибири, Заслуженный коллектив дал более 530 концертов, которые посетили свыше 400 000 слушателей, а также свыше 240 концертов по радио. Творческая деятельность оркестра оказала огромное влияние на культурную жизнь города, а вскоре после отъезда ленинградцев в Новосибирске открылись оперный театр, филармония и музыкальное училище (а впоследствии и консерватория).

Фото Д.Д.Шостаковича и Е.А.Мравинского с репетиции Симфонии № 7 (Предоставлено Новосибирским государственным краеведческим музеем)

Кульминационным событием первого военного новосибирского концертного сезона, пришедшимся на самое его завершение, стало исполнение Седьмой симфонии Шостаковича, прошедшее в присутствии автора. Вначале концерт планировался на июнь. В газетах был даже анонсирован приезд в Новосибирск Дмитрия Шостаковича. Впоследствии планы изменились, премьера была назначена на 9 июля. Композитор прибыл в Новосибирск из Куйбышева 3 июля, когда репетиции симфонии уже начались. Участник премьеры, гобоист Г.И.Амосов вспоминал: «... на одной из репетиций дирижёр был как-то по-особому взволнован и частенько посматривал на часы. Кто-то из музыкантов сказал, что Мравинский ждёт приезда Д.Д.Шостаковича … Репетиция уже приближалась к концу, когда неожиданно дверь в зал Дома культуры робко приоткрылась, и музыканты увидели смущённо улыбающегося Д.Д.Шостаковича. Композитор не хотел мешать работе оркестра и, стараясь остаться незамеченным, сел в последнем ряду зала. Евгений Александрович тотчас же остановил репетицию и легко помчался по проходу между кресел навстречу своему другу. Оркестранты встали и зааплодировали». Возможно, именно на этой репетиции и было сделано знаменитое фото Шостаковича и Мравинского. 

Программка новосибирской премьеры Седьмой симфонии Шостаковича 9 июля 1942 года
Программка новосибирской премьеры Седьмой симфонии Шостаковича 9 июля 1942 года

В библиотеке Санкт-Петербургской филармонии хранится экземпляр пригласительного билета на тот знаменательный концерт и концертная программка. Начало концерта непривычно позднее — 9 часов вечера. Исполнение предваряется вступительным словом художественного руководителя филармонии, профессора Ивана Ивановича Соллертинского. Как указано в концертной программке, после первой части симфонии — перерыв. 

Вслед за исполнением 9 июля, симфония прозвучала еще три раза в течение недели: 11, 13 и 15 июля. Успех был грандиозным. В газетах появились десятки восторженных откликов. Вот что писал Л.О.Утёсов: «Я только что вернулся домой с концерта — концерта необыкновенного. Таких концертов на долю человека за всю жизнь приходится немного... Разве можно написать о Седьмой симфонии, прослушав ее один раз! Это настолько захватывающе, грандиозно, что разобраться в своих ощущениях я бессилен. Одно знаю, - это бессмертно, как все великое в искусстве. В этом концерте было всё, что делает искусство настоящим: гениальный композитор, талант - дирижер и художник - оркестр». Исполнением были захвачены не только слушатели и музыканты, но и сам Шостакович: «Я с нетерпением ждал первого концерта в Новосибирске. Но должен сознаться, что тонкость отделки, точность передачи партитуры, артистизм исполнения, - все это поистине поразило меня. И как приятно было думать, что за долгие месяцы разлуки с родным и любимым городом оркестр Ленинградской филармонии не только бережно сохранил все свои лучшие качества, но и сумел значительно приумножить их. Оркестр завоевал любовь и признательность новосибирских слушателей».

Примечательно, что уже спустя два месяца после новосибирской премьеры Шостакович, говоря об исполнении Седьмой симфонии многими оркестрами, вновь отдает предпочтение Заслуженному коллективу и Е.А.Мравинскому: «В нашей стране симфония исполнялась во мноих городах. В родном Ленинграде ею дирижировал К.Элиасберг. Москвичи слушали ее несколько раз под управленим С.Самосуда. Во Фрунзе (ныне Бишкек) и Алма-Ате симфонию исполнял Государственный симфонический оркестр, руководимый Н.Рахлиным. Я глубоко благодарен советским и иностранным дирижерам за ту любовь и внимание, какое они проявили к моей симфонии. Но наиболее близко мне как автору прозвучала она в исполнении оркестра Ленинградской филармонии под управлением Евгения Мравинского».

Экземпляр партитуры Седьмой симфонии Шостаковича, по которому дирижировал Е.А.Мравинский, долгое время хранился в личном архиве дирижера, и теперь находится в фондах Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства. Он будет представлен на выставке в рамках проекта «Партитура памяти».

Евгений Петровский, заместитель художественного руководителя Санкт-Петербургской академической филармонии им.Д.Д.Шостаковича

Газета "Советская Сибирь", № 165, от 16 июля 1942 года (Предоставлена Архивом Новосибирской области)

22 июня – не только трагическая годовщина начала Великой Отечественной войны. Сегодня мы отмечаем и 80-летие двух исторических премьер Седьмой симфонии Шостаковича: в Ташкенте, столице бывшей республики СССР, и первого зарубежного исполнения легендарного сочинения, состоявшегося в этот же день в Лондоне.

О лондонском исполнении, прошедшем под управлением Сэра Генри Вуда, одного из создателей знаменитой серии популярных концертов BBC Proms, можно, в частности, прочитать в небольшой заметке «Ленинградская симфония» самого дирижера, опубликованной 6 сентября 1942 года в газете «Британский союзник», издававшейся в Куйбышеве в 1942-1943 гг. на русском языке министерством информации Великобритании. В статье Генри Вуд пишет, что 22 июня 1942 года он в Лондоне «имел честь дирижировать "Ленинградской симфонией" вашего знаменитого Шостаковича, которую в этот день играли здесь в первый раз и передавали отсюда по радио на весь мир». В завершение статьи Вуд посылает искреннее приветствие русским музыкантам и пожелание «чтобы и в дальнейшем не ослабла в вас сила духа, которая приведет к победному концу великую борьбу вашего народа против фашизма». Знаменательная вера в победу, учитывая, что на календаре был еще сентябрь 1942 года.

Цифровая копия газеты предоставлена Филармонии Самарской областной научной библиотекой

О другом исполнении, ташкентском, рассказывает редчайший экспонат, хранящийся в библиотеке Петербургской филармонии. Это программка-буклет, изданная в июне 1942 года специально к премьере симфонии. Концерт был проведен силами профессоров и студентов эвакуированной в Ташкент Ленинградской консерватории. Согласно рукописной пометке на первой странице буклета, экземпляр программки был передан Консерваторией в дар Ленинградской филармонии 1 марта 1947 года. Там же приведена программа концерта: перечень частей Симфонии. Примечателен факт, необычный для современной практики, – обозначена тональность каждой из четырех частей Симфонии, но при этом отсутствует привычная сейчас ремарка, что третья и четвертая части исполняются без перерыва.

Приведены исполнители: Симфонический оркестр Ленинградской консерватории, дирижер - выдающийся педагог, один из создателей прославленной на весь мир Ленинградской дирижерской школы, профессор Илья Александрович Мусин. 

«Карта памяти» стала возникать в связи с «Ленинградской симфонией» с самого первого ее исполнения. Так 4-я страница программки представляет слушателю уже тогда начавшую собираться хронологию премьер Симфонии: Куйбышев, Москва, а теперь и первое исполнение в Ташкенте. Вслед за этой информацией идут тексты: краткая биографическая справка о Д.Д.Шостаковиче, перепечатка статьи композитора из газеты «Правда» от 29 февраля 1942 г., статья «Симфония всепобеждающего мужества» Ем. Ярославского (перепечатка из газеты «Правда», от 30 марта 1942 г.), а также заметка А.Н.Толстого «На репетиции Седьмой симфонии Шостаковича», взятая из газеты «Правда Востока» от 25 февраля 1942 г.

Предпоследний лист отведен полному составу оркестра концерта в Ташкенте, где музыканты перечислены в алфавитном порядке (за исключением концертмейстеров). Среди фамилий немало известных имен. В первых скрипках – первые лица ленинградской скрипичной школы, профессора Ю.И.Эйдлин и В.И.Шер (концертмейстеры группы), под номером 6 – выдающийся ленинградский скрипач Михаил Вайман, в ту пору – учащийся Школы-десятилетки при консерватории. Под номером 15 еще один учащийся Десятилетки - Владимир Овчарек, будущий концертмейстер Заслуженного коллектива Республики академического симфонического оркестра Ленинградской филармонии. Группу виолончелей возглавляет профессор А.Я.Штример, а исполнитель партии рояля – профессор М.Я.Хальфин, будущий педагог Григория Соколова. Дирижер – профессор-орденоносец И.А.Мусин.

Программка-буклет была подписана в печать 18 июня 1942 г. и выпущена тиражом всего 600 экземпляров, один из которых ныне хранит Санкт-Петербургская филармония, и который будет представлен на выставке в рамках историко-музыкального проекта «Седьмая симфония. Партитура памяти» 9 августа этого года.

 

Евгений Петровский, заместитель художественного руководителя Санкт-Петербургской академической филармонии им.Д.Д.Шостаковича

Афиша концерта 14 декабря 1941 года

Первой блокадной зимой музыки в эфире Ленинграда не было: «В обстановке усиливающегося голода мы рекомендовали воздержаться от музыкальных передач», – вспоминал секретарь горкома Николай Шумилов. Ольга Берггольц также с горечью писала, что по радио долго не передавалось ни музыки, ни пения, и это действовало гнетуще. И оказалось, что ленинградцам этого очень не хватает: классическая музыка, в довоенное время бывшая «визитной карточкой» Ленинградского радио, напоминала о прежней жизни, давала надежду, отвлекала от блокадной повседневности. Ситуацию было решено исправить: воссоздать Большой симфонический оркестр Радиокомитета, единственный оставшийся в городе симфонический коллектив. Его последний концерт состоялся в Большом зале Филармонии 14 декабря 1941 г., последняя репетиция, после которой стало ясно, что запланированные концерты придется отменить, – 29 декабря.

Оркестр Радиокомитета зимой 1941-1942 гг. понес огромные потери. В Центральном архиве литературы и искусства хранится документ, несмотря на сухость стиля, передающий трагичность ситуации: «Имея в виду необходимость в ближайшее время развертывать художественное вещание в полном объеме, нужно безотлагательно решить вопрос о судьбе основных коллективов Радиокомитета – Большого симфонического оркестра и хора. Работа их занимает в обычное время 40-50% всей программы радиовещания. В настоящее время положение этих коллективов может быть охарактеризовано следующими данными: в Большом симфоническом оркестре умерло 7 человек, больных и крайне истощенных – 16, ослабевших до временной потери трудоспособности – 12». Таким образом, резюмировали авторы документа, «в настоящее время коллектив нетрудоспособен». Такие сведения были представлены Радиокомитетом руководству города 6 февраля. 

Карл Элиасберг

В течение марта обсуждался вопрос о возможности воссоздать оркестр. В марте ситуация стала еще более трагической: двадцать семь человек умерло, большинство остальных было не в состоянии работать от истощения. Лишь шестнадцать членов коллектива к концу первого месяца весны оказались в состоянии работать. Коллектив нужно было фактически создавать заново.

Одним из принципиальных вопросов стало питание: руководство Управления по делам искусств гарантировало членам оркестра паек I категории – без усиленного питания музыканты просто не силах были бы работать. В эфире Ленинградского радио прозвучало объявление: «Просьба ко всем музыкантам Ленинграда явиться в Радиокомитет».

«Услышав объявление по радио, я взяла под мышку свою флейту и пошла. Прихожу, а там Карл Ильич Элиасберг, весь такой дистрофичный. Он мне сказал: "Больше на завод не ходи. Теперь будешь в оркестре работать". Нас сперва было мало. Кого-то привозили на санках, кто-то шел с палочкой», вспоминала Галина Лелюхина.

30 марта в малой студии Радиокомитета состоялась первая репетиция. Топилась печка-буржуйка, было дымно, угарно. Ольга Берггольц и Георгий Макогоненко, побывавшие на ней, с документальной точностью воспроизвели свои впечатления в киносценарии, опубликованном в 1945 г. в журнале «Звезда»: «Никто не сказал бы, что эти исхудавшие, темнолицие, фантастически одеты люди, – музыканты, больше того – оркестр. Они похожи на беженцев, погорельцев… Дирижер в ушанке, в меховых варежках стоит перед оркестром. Оркестранты устремляют на него ввалившиеся глаза. Дирижер взмахивает палочкой. Нестройные, какие-то разбредающиеся жалкие звуки – все вразброд, слабо, хрипло, фальшиво». Многих пришлось «отсеять» – рухнули их надежды на доппаек, на возращение к музыке. Эфемерной тогда показалась и надежда на возрождение профессионального коллектива. Элиасберг был неумолим: оставлял только тех, кто не только не утратил профессиональные навыки, но и не был безнадежно истощен – на долгое восстановление сил просто не имелось времени – нужно начинать репетиции.

На первую репетицию собралось около 40 человек. «Конечно, не могло быть и речи о нормальной трехчасовой репетиции! Мы пробовали Вступление и Большой вальс из «Лебединого озера». И через сорок минут я отпустил оркестр. Большего в тот день мы не могли сделать», – писал Элиасберг. Поиски музыкантов продолжились: кого-то отзывали с фронта, кого-то прикомандировывали из военных ансамблей.

Ольга Берггольц и Георгий Макогоненко
Программка концерта 5 апреля 1942 года
Источник: www.prlib.ru/

Концертный сезон изначально хотели открыть в Филармонии – но там не было электричества. Тогда решили проводить концерты в театре им. А.С.Пушкина, где месяцем раньше начал выступать Театр музкомедии. Второго апреля 1942 г. «Ленинградская правда» в заметке «Открытие симфонических концертов» сообщила: «Управление по делам искусств при исполкоме Ленгорсовета готовит открытие цикла симфонических и эстрадных концертов. В состав симфонического оркестра, который будет выступать на концертах, вошли артисты ленинградских академических театров, филармонии и Радиокомитета, в том числе виднейшие музыканты – скрипачи заслуженный артист Республики В.А.Заветновский, С.А.Аркин, виолончелист К.М.Ананян. Дирижировать оркестром будет лауреат Всесоюзного конкурса дирижеров К.И.Элиасберг. Первый концерт состоится 5 апреля в помещении Театра имени Пушкина».

И 5 апреля оркестр Радиокомитета выступил перед публикой. «Мы заняли лишь одно отделение – оркестранты (да и дирижер) были еще слишком слабы», – писал Элиасберг. Но это был первый, и важнейший, шаг на драматическом и мужественном пути возвращения оркестра к Музыке, на пути возвращения самой Музыки в город, который, несмотря на смертные лишения, так ее ждал. Коллектив исполнил Торжественную увертюру Глазунова, танцы из «Лебединого озера» Чайковского, увертюру из «Руслана и Людмилы» Глинки. Билет были распроданы за два дня, хотя город непрерывно бомбили, донимала и вражеская дальнобойная артиллерия.

Афиша концерта 12 апреля 1942 года

«Лишь окончится артобстрел,

Над безмолвием площадей

К нам, в блокадную ночь летел

Танец маленьких лебедей», – …

Эти стихи Бориса Лихарева – точный отчет современника. Второй концерт состоялся 12 апреля, уже в двух отделениях – Чайковский, Римский-Корсаков, Серов, Глазунов, Россини, Лист, Гуно. Воссозданный коллектив в требовательных руках Элиасберга от репетиции к репетиции, от концерта к концерту набирал силу – в прямом и переносном смысле. Усложнялся и расширялся репертуар: Бетховен, Гайдн, Дворжак, Моцарт, Скрябин, Шуберт, Бородин, Калинников…

К началу апреля относятся и первые документальные свидетельства, зафиксировавшие возникновение намерения исполнить Седьмую симфонию Шостаковича Ленинграде. Шестого апреля Радиокомитет подготовил письмо автору – о содействии в получении партитуры. О том же с композитором говорила и Ольга Берггольц, побывавшая на московской премьере (состоявшейся 29 марта) и встретившаяся с ним вскоре после нее. Оркестр шел к вершине – творческой и человеческой – премьере Седьмой симфонии своего великого земляка.

Зал на концертах симфонической музыки был полон. Характерную запись сделал Николай Кондратьев: «Все билеты проданы, я купил билет с рук у подъезда, где стояло много желающих их приобрести. Зал не отапливался, было холодно, но все же можно было сидеть не особенно замерзая, но, конечно, в пальто. Музыканты выступали без верхней одежды, но, заметно мерзли».

В сводках о настроениях ленинградцев, в дневниках попадается поразительная информация: билеты на концерты классической музыки раскупались быстро, и меломаны порой предлагали за них то, что ценилось в городе дороже золота, – хлеб. Музыка ленинградцам оказалась столь же жизненно необходимой.

Юлия Кантор, куратор проекта «Партитура памяти», доктор исторических наук

Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича, с триумфальным успехом исполненная 5 марта 1942 года в Куйбышеве, вызвала невероятный общественный и культурный резонанс. По словам самого композитора, вскоре после премьеры ноты симфонии были разосланы во многие города СССР, в том числе в Новосибирск, Фрунзе (Бишкек), Ташкент, Свердловск. В течение 1942 года симфония прозвучала в Новосибирске, Ленинграде, Ташкенте. Но первой в этой череде городов, которые приняли концертную эстафету от Куйбышева, стала Москва.

Фото с премьеры. Фотограф: И. Шагин

Решение об исполнении симфонии в столице, вероятно, было принято в течение нескольких дней после куйбышевской премьеры. 8 марта 1942 года Шостакович телеграфировал Ивану Соллертинскому о том, что, возможно, скоро приедет в Москву, где «предположено сыграть симфонию». Спустя три дня, 11 марта, в письме к Исааку Гликману композитор сообщал, что дирижер С. А. Самосуд уже вылетел в Москву, чтобы «сколачивать оркестр для симфонии». Вскоре в столицу прибыл и Шостакович; 21 марта он присутствовал на репетиции и дал небольшое интервью газете «Комсомольская правда», где, в частности, признался: «Я не предполагал, что моя Седьмая симфония – столь трудное для исполнения произведение, рассчитанное на большой оркестр, сумеет прозвучать в дни войны. <…> Бесконечно признателен и дирижеру, и оркестру, так хорошо сумевшим воплотить мой замысел». Одну из репетиций посетил и известный писатель-сатирик Е. П. Петров, оставив о ней воспоминания: «Посредине пустого зала, где-то в десятом или двадцатом ряду, опершись на спинку стула, сидел очень бледный и очень худой человек с острым носом, в больших светлых роговых очках, с ученическим чуть рыжеватым вихром на макушке. Вдруг он вскочил и, зацепившись за стул, как-то косо пошел, почти побежал к оркестру. Он с хода остановился у подножья дирижерского пульта. Самосуд наклонился, и они принялись горячо разговаривать. Это был Дмитрий Шостакович» («Литература и искусство», 4 апреля).

«Вечерняя Москва» 30 марта1942 г., фото с премьеры. Фотограф: Л. Смирнов

Для московской премьеры был собран Объединенный оркестр филиала Большого театра и Всесоюзного радиокомитета. В его состав вошли 130 человек, в том числе и известные музыканты: заслуженные артисты РСФСР альтист С. Н. Егорьев и скрипач М. И. Каревич, заслуженный деятель искусств М. Н. Тэриан, виолончелист С. Н. Кнушевицкий, гобоист Н. Н. Солодуев, трубач С. Н. Еремин, кларнетист А. В. Володин. Среди музыкантов были и друзья Шостаковича — участники Квартета имени Бетховена скрипачи Д. М. Цыганов, В. П. Ширинский и виолончелист С. П. Ширинский, впервые исполнившие многие камерно-инструментальные сочинения композитора.

Московская премьера была назначена на 29 марта 1942 года в Колонном зале Дома союзов. В этом, одном из крупных центров общественно-политической и культурной жизни столицы, с 1920-х годов проходили международные конгрессы, научные конференции, чемпионаты по шахматам. С началом войны здание на Большой Дмитровке, 1 превратилось в военный объект: здесь располагался штаб Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР, выполнявшей специальные задания по обороне центральной части города. В марте — апреле 1942 года, по окончании боевых действий под Москвой, Дом союзов вернулся к привычной деятельности. Московская премьера Седьмой симфонии Шостаковича стала одним из первых знаменательных культурных событий, прошедших на этой площадке.

Газета «Вечерняя Москва» 30 марта 1942 г., отзывы Оборина, Цыганова, Голованова, Алабяна

Симфония была сыграна в Колонном зале дважды — 29 и 30 марта. По сообщениям в прессе, билеты были распроданы задолго до концерта — «москвичи проявили огромный интерес к этому выдающемуся событию» («Известия», 31 марта); премьера прошла с «исключительным успехом» и была названа «подлинным праздником советского искусства» («Вечерняя Москва», 30 марта).

Яркие, живые впечатления от московской премьеры оставила поэтесса Ольга Берггольц: «В Колонный зал Дома Союзов пришли известные всей стране летчики, писатели, стахановцы. Тут было много фронтовиков <…> они приехали в Москву по делам, на несколько дней, с тем чтобы завтра вновь отправиться на поля сражения <…>. Они надели все свои ордена, пожалованные им Республикой, и все были в лучших своих платьях, праздничные, красивые, нарядные. А в Колонном зале было очень тепло, все были без пальто, горело электричество, и даже пахло духами».

В числе таких слушателей-фронтовиков был и композитор Григорий Фрид, незадолго до премьеры отозванный в Москву с Дальнего Востока. По его словам, жилье в бараках и ночные бомбежки в холодной, голодной Москве были заслонены исполнением Седьмой в набитом до отказа Колонном зале: «Каждый ощущал значительность того, что должно произойти. <…> В конце четвертой части раздался вой сирены. Воздушная тревога! На авансцену пробрался ведущий, но сказать ничего не смог. Оркестр продолжал играть. Отзвучало последнее слово литавр, фортиссимо заключительного аккорда. Самосуд опустил палочку. Раздался гром аплодисментов. Зал встал, бурно выражая свое ликование, точно пришла уже победа, и не ждали нас еще три с лишним года мужества и страданий…».

После премьерных концертов симфония была повторена в Москве еще 5 и 13 апреля. Триумфальное шествие Седьмой по миру, которая в течение 1942 года прозвучала не только в СССР, но и в Лондоне, Нью-Йорке, Бостоне, Мехико и других зарубежных городах, только начиналось.

Мария Карачевская, кандидат искусствоведения

 

Великая история Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича включает в себя и Куйбышевскую – Самарскую премьеру. В ней немало мелких деталей и фактов второго плана. Общеизвестно, что Седьмая впервые прозвучала 5 марта 1942 г., в зале Куйбышевского Дворца культуры (ныне Самарский академический театр оперы и балета). Это исполнение вызвало колоссальный мировой отклик.

Город на Волге называли в войну «запасной столицей». Сюда были эвакуированы правительство, дипломатический корпус, ТАСС и другие крупнейшие информационные агентства. Их расселили в старой, купеческой части города. Здесь же, в центре, находился возведенный уже в советские годы монументальный Куйбышевский театр оперы и балета.

В пяти минутах ходьбы от театра стоял респектабельный дом, в котором поселили оркестр Большого театра. В этом доме, на улице, которая теперь носит имя Шостаковича, композитору в декабре 1941 г. была выделена маленькая квартирка.

Итак, 5 марта 1942 г., оркестром Большого театра под управлением известного оперного дирижера Самуила Самосуда Седьмая симфония была впервые исполнена в Куйбышеве – Самаре.  Обратим внимание на корреляцию некоторых дат и событий куйбышевского периода Шостаковича. Прежде всего, необыкновенная рабочая и творческая энергия. Композитор сам отмечал, что никогда раньше не чувствовал такого подъема. Помимо ежедневных репетиций Седьмой симфонии, Шостакович записывал практически каждый день часовую программу на радио. Именно в эти месяцы, несмотря на безумную занятость, он провел серию заседаний местного отделения Союза композиторов. Его члены в декабре 1941г. одними из первых услышали все четыре части Седьмой симфонии в фортепианном исполнении автора. Но помимо творческой жизни коллег, Шостакович смог позаботиться и об их быте. Например, смог добиться получения доппайка для всех членов Союза. (С отъездом Шостаковича в 1943 г. композиторская организация в Куйбышеве, к сожалению, прекратила свое существование, к концу войны уехали все москвичи – члены Союза композиторов. Собственная композиторская организация появилась в Самаре только в 1989 г.).

Теперь к самому главному событию Куйбышевского периода Шостаковича – премьере Седьмой симфонии. Еще задолго до Куйбышевской – Самарской премьеры, 16 февраля 1942 г., в «Правде» была опубликована статья Алексея Толстого «На репетиции Седьмой симфонии Шостаковича».

Единственная известная подробность о том, как она «возникла»: композитор пригласил писателя, приехавшего в "запасную столицу" по служебным делам, на репетицию Седьмой симфонии. То, что Алексей Николаевич услышал на репетиции, в фойе Оперного театра, потрясло его до глубины души. 16 февраля 1942 г., через два дня после его приезда, статья А.Н. Толстого «На репетиции седьмой симфонии Шостаковича» была опубликована в газете «Правда». Ключевая фраза: «Седьмая симфония возникла из совести русского народа…».

Поздним вечером после триумфальной премьеры, «едва умолкли торжественные звуки вдохновенной Седьмой симфонии», состоялась встреча композитора с оркестром и коллективом Большого театра. «Все, что возможно было дать в исполнении и трактовке симфонии, дано Самуилом Абрамовичем Самосудом и оркестром, – сказал он, – все, что было мною задумано, талантливо передано вами слушателю».

Среди первых откликов на первое исполнение – впечатления Р.Глиэра, А.Мессерера, многих других деятелей культуры. А своеобразное пророческое резюме сделал на страницах газеты «Волжская  Коммуна» генерал А.Игнатьев, автор знаменитой автобиографии «Пятьдесят лет в строю»: «Эта победа, минута которой еще не определена, уже чувствуется в каждом звуке. Седьмая симфония – это крупнейшая победа Шостаковича, сумевшего в военное время создать самое художественное, самое патриотическое произведение. Оно станет бессмертным».

Фото Центрального архива Самарской области

А что еще было создано Шостаковичем в годы войны и эвакуации?

В списке «куйбышевского периода» можно назвать не только Седьмую симфонию, но и большие разделы следующей, Восьмой симфонии.

Нельзя упустить и начало работы над Фортепианным трио памяти Ивана Ивановича Соллертинского – одного из ближайших друзей Шостаковича, скончавшегося в 1944г. К куйбышевскому периоду относится также цикл «Романсов на стихи английских поэтов», – уникальный по неприятию зла и трагизму. А еще композитор феноменально быстро создал новую оркестровку «Хованщины» М.П. Мусоргского. Опера при этом приобрела не просто новую оркестровую ткань, но заново выстроенную философию войны и мира…В современных театрах она чаще всего исполняется в этой редакции Шостаковича. Нельзя не упомянуть и другие «долги памяти и сердца». Например, завершение в Куйбышеве оперы «Скрипка Ротшильда» Вениамина Флейшмана, его ученика, погибшего на фронте. Благодаря Шостаковичу, опера ставилась в Нью-Йорке, Лондоне, Ленинграде. 

Наконец, к куйбышевскому периоду Шостаковича относятся «Игроки» - еще одна опера. Этот опус был посвящен ученице Шостаковича – Галине Уствольской. Сочинение нигде не шло при жизни автора.

Только в 1990-е гг. это сочинение Шостаковича, написанное по текстам Гоголя, поставили почти параллельно сразу три театра: Большой театр, Камерная опера и «Санктъ-Петербургъ Опера».

В Куйбышеве – Самаре трепетно берегут память о гениальном композиторе и выдающемся гуманисте. Эта связь состоит еще и в том, что несколько поколений куйбышевских-самарских музыкантов и музыковедов учились в Ленинградской - Петербургской консерватории. Музыка Шостаковича и нравственная философия композитора сформировали целый пласт культурной памяти – памятники и спектакли, концерты и фестивали Д.Д. Шостаковича в городе на Волге.  

Елена Бурлина, Член Союза композиторов, профессор, кандидат искусствоведения, доктор философских наук

Весь мир знает это произведение не по номеру, а по названию, данному в честь города, которому она посвящена, - Ленинградская.

Впервые порядковый номер симфонии стал именем собственным в строках ахматовской «Поэмы без героя», датированных 1942 годом, когда произведение было представлено публике:

«Тайной сверкая

И назвавши себя «Седьмая»,

На неслыханный мчалась пир,

Притворившись нотной тетрадкой,

Знаменитая ленинградка

Возвращалась в родной эфир».

22 июня 1941 года жизнь Дмитрия Шостаковича, как и жизнь всех советских людей разделилась на «до» и «после». Работать над симфонией 34-летний композитор начал в июле 1941-го, признаваясь: «Я никогда не сочинял так быстро, как сейчас». Тревога за страну и за родной город, к которому неумолимо подступал фронт, дала композитору мощнейший импульс. «Я работал в консерватории, – вспоминал в апреле следующего, 1942 года Шостакович. – В отпуск я не пошел, дневал и ночевал в консерватории». Начав писать 19 июля, уже 3 сентября Шостакович окончил первую часть симфонии. Спустя пять дней, 8-го, вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады. В интервью Ленинградскому радио композитор поделился своими творческими планами: «Час тому назад я закончил партитуру двух частей моего нового большого симфонического сочинения. Если это сочинение мне удастся написать хорошо, удастся закончить третью и четвертую части, то тогда можно будет назвать это сочинение седьмой симфонией...» Третья часть симфонии завершена 29 сентября.

Композитор трижды подавал заявление об отправке на фронт, а затем в народное ополчение, но получал отказ. Он вспоминал: «В третий раз я пошел в народное ополчение, потому что думал, что обо мне забыли… Я был зачислен заведующим музыкальной частью в театр народного ополчения… Заведовать музыкальной частью было трудно, потому что она состояла только из баянов. Я снова стал проситься в Красную Армию. Меня принял комиссар. Выслушав мой рапорт, он сказал, что взять меня в армию очень трудно. Он выразил уверенность, что я должен ограничить свою деятельность писанием музыки. Затем я был отчислен из театра народного ополчения, и меня, вопреки моей воле, хотели эвакуировать из Ленинграда».

Шостакович настоял, чтобы его приняли в войска противовоздушной обороны. Он вмес­те со всеми рыл окопы, дежурил во время ночных воздушных тревог. «Случалось, что во время работы били зенитки и падали бомбы. Я все-таки не прекращал писать. 25 сентября в Ленинграде я отпраздновал день своего рождения. Мне исполнилось 35 лет…»

Первого октября 1941 года Шостакович с женой и двумя детьми все же был эвакуирован из Ленинграда в Москву на самолете. Но, едва прибыв в столицу, он стремился вернуться в родной город: «Когда горит твой дом, надо быть там и тушить пожар». 12 октября, выступая в Центральном Доме работников искусств на встрече московских деятелей театра с ленинградцами, Шостакович сообщил, что новую симфонию он решил посвятить Ленинграду. Газета «Советское искусство» 16 октября писала: «Седьмая симфония будет наиболее драматичным среди последних сочинений Шостаковича». В те дни гитлеровские войска приближались к столице. Шостаковича с семьей снова эвакуировали, на этот раз в Куйбышев (ныне – Самара), куда направлялся коллектив Большого тетра. Куйбышев в то напряженнейшее время являлся «запасной столицей» – сюда в случае угрозы захвата врагом Москвы, должны были переехать все органы верховной власти СССР и дипмиссии иностранных государств.

На берегах Волги, где композитор с женой и маленькими детьми, поначалу жил в весьма непростых, почти «вокзальных» условиях, и написан Финал. Прибыв в Куйбышев 22 октября, Шостакович с семьей около трех недель жил в школе № 81. Ночевали на полу, на матрасах, «пожертвованных» кем-то из знакомых. И даже с такой обстановке композитор, хоть и признаваясь в письмах близким, что «нервы несколько расшатаны», обдумывал заключительную, четвертую часть Седьмой симфонии. И – в прямом и переносном смысле рвался в бой. Вскоре получив комнату в доме № 140 на улице Фрунзе, устроив семью, он отправляется в военкомат – просит отправить его на фронт. Но и в Куйбышеве повторилось то, что уже было в Ленинграде: врачебная комиссия признала Шостаковича негодным к военной службе, и ему вновь, в который уже раз, посоветовали бороться с врагом «своим оружием».

Мощный толчок для завершения произведения, вдохновение для темы военного успеха дали известия о контрнаступлении советских войск под Москвой, закончившемся разгромом противника. К этому времени ему с семьей предоставили небольшую двухкомнатную квартиру № 13 на первом этаже дома № 146 на той же улице Фрунзе. В письмах к оставшейся в осажденном городе матери, за которую очень переживал, Шостакович упоминает об этом: в октябрьском – «Я много работаю над симфонией, а сейчас над корректурой» и январском – «Я закончил здесь 7-ю симфонию».

Здесь Дмитрий Дмитриевич и поставил поистине победную точку, закончив работу над своей легендарной Седьмой симфонией. Тогда же на титульном листе партитуры появилась его надпись: «Посвящается городу Ленинграду. Дмитрий Шостакович», а на последнем: «27.XII.1941. г. Куйбышев». Так родилось, начатое на берегах Невы и завершенное на берегах Волги, одно из знаменитейших музыкальных произведений ХХ века и, безусловно, самое легендарное музыкальное творение периода Второй мировой войны, явившееся и знаковым международным общественно-политическим событием.

 «Исторически победа фашизма нелепа и невозможна, но я знаю, что спасти человечество от гибели можно только сражаясь», – записал в эти дни композитор. И он сражался – всей силой всепобеждающего гуманистического оружия: великой Музыкой.

Юлия Кантор, куратор проекта «Партитура памяти»,
доктор исторических наук
Большой зал:
191186, Санкт-Петербург, Михайловская ул., 2
+7 (812) 240-01-80, +7 (812) 240-01-00
Малый зал:
191011, Санкт-Петербург, Невский пр., 30
+7 (812) 240-01-70
Напишите нам:
Часы работы кассы: с 11:00 до 20:00 (в дни концертов до 20:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
Часы работы кассы: с 11:00 до 19:00 (в дни концертов до 19:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
© 2000—2024
«Санкт-Петербургская филармония им. Д.Д.Шостаковича»