Пресса
«Я и ты» в звуках скрипки и оркестра
В Большом зале Петербургской филармонии 14 октября состоялось первое в Северной столице исполнение Третьего скрипичного концерта Софии Губайдулиной. Премьерой дирижировал Феликс Коробов, партию солирующей скрипки исполнил Вадим Репин, бывший одним из адресатов посвящения этого сочинения.
Московский дирижер Феликс Коробов регулярно встает за пульт обоих симфонических коллективов петербургской филармонии, всегда представляя интересную программу и ее не менее яркую интерпретацию. Прошедшее выступление с Академическим симфоническим оркестром было приурочено 70-летию вхождения коллектива в состав филармонии и прошло в сотрудничестве с Транссибирским Арт-фестивалем. Ставшее главной интригой вечера произведение Софии Губайдулиной оказалось в одной программе с музыкой Моцарта, Брамса и Равеля.
Открывшая первое отделение Симфония № 25 В.А. Моцарта сразу настроила на волну высокого пафоса. Сочинение семнадцатилетнего гения – первая минорная симфония в его творчестве прозвучала у Коробова в духе музыкальных драм К.В. Глюка, возвышенно, патетично и размеренно. Инструменты оркестра словно становились участниками большого театрального действа, где жалобы и сетования (выразительные вздохи у скрипок и гобоя в разработке первой части) сменялись философскими раздумьями (замечательно выстроенный канон у духовых во второй части) и завершались неуклонной решимостью в финале. Финальный аккорд прозвучал очень мягко, скорее, как знак вопроса, ставший мостиком к современной партитуре, полной трагических вопрошаний о судьбе человека в этом мире.
Премьера Третьего скрипичного концерта Софии Губайдулиной прошла в апреле 2018 года в Новосибирске, еще до глобальных бедствий, затрагивающих сегодня все большее количество людей. Создавая эту музыку, композитор вдохновлялась сочинением известного философа и мыслителя XX века Мартина Бубера «Я и Ты», посвященного проблеме двойственности в отношениях людей как друг с другом, так и с окружающим миром. В авторских комментариях София Асгатовна пишет, что поднятая Бубером проблема главных метакосмических движений в мироздании, экспансии и притяжения, заинтересовала ее в том числе с точки зрения искусства: стремления музыки, с одной стороны, расшириться до бесконечности, а с другой – сосредоточиться вокруг некоего центра и утвердить его. Как это часто бывает у Губайдулиной, чисто музыкальные конструктивные задачи сочетаются в ее произведениях с невероятной экспрессией, становящейся одновременно предчувствием и отзвуком происходящих в мире трагедий.
Вадим Репин неоднократно исполнял это сочинение в России и за рубежом, действительно сживаясь в этой музыке со скрипкой, выступающей в роли романтического героя. Написанный в вариационной форме одночастный концерт содержит в себе все элементы драмы с конфликтом между живой, трепетной личностью и жестоким окружающим миром. Оркестр то словно замораживал фразы солиста (инфернальные переборы у челесты), то передергивал их (сардонические реплики тромбонов, как в кривом зеркале повторяющих только что прозвучавшую мелодию у скрипки), то жестоко обрубал экспрессивные порывы (резкие удары большого барабана). Конфликт между светом и тенью приобретает у Губайдулиной крайние формы: как невероятно чуткий художник она ставит глобальный вопрос – выживет ли человек под напором ненависти и зла. В самом финале голос скрипки устремляется вверх, замирая в предельно высоком регистре на фоне выдержанного мрачного аккорда низких струнных и духовых, сопровождаемого глухими ударами литавр. Надежда есть, хотя порой она кажется очень призрачной. Феликс Коробов уверенно выстроил общую драматургию сочинения, вступая в диалог с солистом.
Финальное многоточие концерта Губайдулиной хотелось длить как можно дольше, но оно было прервано виртуозными пассажами «Цыганки» Равеля, одного из коронных сочинений для Вадима Репина, которое он исполняет с неизменным блеском. В контексте программы это музыкальное роскошество воспринималось больше в инфернальном ключе, как некий Dance macabre, нежели жанровая картинка.
Прозвучавшая во втором отделении Третья симфония Й. Брамса словно вобрала в себя образы и символы звучавших в первой половине концерта сочинений. В ней был и моцартовский аристократизм, и особая классическая стать, и экспрессия губайдулинского концерта вкупе с ностальгически туманным флером (вздохи у струнных во второй части Коробов сделал очень по-чайковски, а в переходе к репризе знаменитого Интермеццо третьей части дирижер подчеркнул те самые «вечные» экзистенциальные вопросы), и блеск оркестровых тембров и пассажей, присущий музыки Равеля. В финале симфонии особенно был подчеркнут контраст между затаенным репликам скрипок и резкими взрывами тутти оркестра. Тревога за человека и за судьбы мира, переданная Брамсом, никуда ведь не делалась, а напротив, стала еще острее.
Георгий Ковалевский
+7 (812) 240-01-00, +7 (812) 240-01-80
+7 (812) 240-01-00, +7 (812) 240-01-70
Перерыв с 15:00 до 16:00
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
«Санкт-Петербургская филармония им. Д.Д.Шостаковича»