Санкт-Петербургская филармония в этом сезоне — в один год с московской, хотя наша на пару месяцев старше, — отмечает свое столетие. И если в Москве провели точечный юбилейный концерт со всеми причитающимися звездами — от Гергиева и Мацуева до Анне-Софи Муттер и Максима Венгерова, — то в Петербурге праздник растянули. И главными подарками стали выступления выдающихся зарубежных дирижеров с оркестром ЗКР, среди которых самый драгоценный подарок — это приезд Зубина Меты, о чем «Санкт-Петербургские ведомости» уже писали.

Имя маэстро, несмотря на его преклонный возраст, до сих пор находится в том виртуальном списке великих дирижеров мира, которых можно по пальцам одной руки пересчитать. В разные годы он возглавлял Монреальский, Лос-Анджелесский, Нью-Йоркский, Израильский филармонические оркестры, Баварскую оперу, фестиваль «Флорентийский музыкальный май». И за почти 65 лет своей дирижерской карьеры неоднократно приезжал в Ленинград как с возглавляемыми им коллективами, так и «сольно», выступая с оркестром Ленинградской филармонии, тогда — оркестром Мравинского.

Ныне это оркестр Темирканова, и, несмотря на то что в последние сезоны Юрий Хатуевич не появлялся за дирижерским пультом, костяк этого коллектива составляют первоклассные музыканты, а звук ЗКР не спутаешь ни с чем. Выбранная Метой программа — Третья симфония Малера — дала возможность насладиться всеми тембровыми красотами оркестра: много в ней сольных и ансамблевых моментов, каждый инструмент как редкий драгоценный камень сияет в оркестровой фактуре. А в моменты тутти знаменитые люстры Большого зала, кажется, дрожали в такт. Именно звук, тембр оркестра ЗКР можно смело заносить в список нематериального наследия Петербурга. Он отличается несуетностью, чистой радостью и кристальной ясностью, а главное — оркестранты ЗКР сохранили способность любоваться каждой нотой, каждым поворотом музыкальной фразы, даже несмотря на случившиеся пару раз досадные киксы.

А может, маэстро Мета своей несуетной и чуткой манерой дирижирования напомнил истосковавшимся по своему худруку музыкантам об этом наслаждении и чуткости. Можно пуститься в детальный разбор исполнения, и тогда придется попенять устроителям концерта на крайне неудачный выбор хора, который своим уровнем никак не дотягивал до коллег по сцене. Но это объясняется тем, что обозначенный композитором хор мальчиков не смог принять участия в концерте из‑за коронавирусных ограничений и их заменили студенческим женским хором. Можно еще раз восхититься солистами-концертмейстерами… Да и Малером, конечно, тоже: его мастерством музыкального драматурга и его музыкальным языком, который и через 125 лет остается современным. Каждый поворот мысли, каждый возникающий мотив отзывается в сердце слушателя радостью узнавания и приятия, захватывает и ведет к катарсису. O Mensch! — поет солистка (меццо-сопрано Елена Манистина) слова Ницше в начале четвертой части (О Человек, внемли, Что говорит глухая полночь?). Amen! — отзывается в сердцах слушателей этого священнодействия.

Но… Знаменитый маэстро, прославленный коллектив, нагруженная философскими смыслами почти двухчасовая партитура Малера для грандиозного четверного состава оркестра… Почему‑то возникло стойкое ощущение не заслуженного нами пира во время чумы (абсолютную оторванность от реалий современного мира подчеркивал полный зал с битком набитыми хорами). И — никуда было не деться от чувства печали, печали от осознания fin de siecle — конца прекрасной эпохи. Как-то Санкт-Петербургская филармония встретит свое второе столетие, с именем какого дирижера войдет в него оркестр ЗКР?

Юлия Бройдо