Одну из самых ярких звезд мира классической музыки встретили неистовыми аплодисментами и горой цветов. Четыре биса, стоячая овация, слезы на глазах. Когда говоришь о Ди Донато, такие вещи имеют значение. В ее пении и существовании на сцене всегда ощутимо человеческое измерение: каким бы ни был выбираемый ею репертуар, в фокусе певицы — коммуникация со слушателем. Каждая ария превращалась в мини-спектакль, переход от одной героини к другой певица совершала молниеносно, а между номерами программы она еще и разговаривала со зрителями. Например, так: «Я знаю, это очень мрачно. Потерпите, еще немного — и будет просветление».

Называя Ди Донато меццо-сопрано, нужно иметь в виду, что поет она не Кармен и не Эболи — основу оперного репертуара певицы составляют произведения «старых мастеров», до Моцарта включительно, и это, конечно, удивительный феномен: звезда барочной оперы, популярность которой выходит далеко за пределы не только старинно-музыкального гетто, но и вообще классики. Ну а на концертах Ди Донато берется за самые неожиданные вещи. Ее новая, постпандемийная программа включала как раритеты вроде кантаты Гайдна «Ариадна на Наксосе», так и кроссоверные номера «In My Solitude» Дюка Эллингтона и «La Vie en rose» из репертуара Эдит Пиаф. Нитью, ведущей от гайдновских патетических речитативов к нежному блаженному шансону, Ди Донато сделала тему одиночества. Оно оборачивалось то драмами покинутых Ариадны, Клеопатры (в версиях Гассе и Генделя), Дидоны (из «Троянцев» Берлиоза), то гораздо более сложным переживанием одиночества как гармонии и гармонии как трагедии — в песнях на стихи Рюкерта Малера. (Малеровская часть концерта стала еще и бенефисом Крейга Терри — даже джазовые фокусы в номерах на бис ее не затмили.)

Последнее сочинение Малера в жанре Lied, рюкертовские песни, написанные в основном в 1901–1902 годах, в счастливую пору сразу после женитьбы,— скорее сборник, чем цикл с определенной драматургией. Пять номеров на лирико-пантеистические тексты отличает никому как Малеру недоступное балансирование на грани идиллии и трагедии, гимна и панихиды. 

Песни можно исполнять в разном порядке: в том, что выбрали Ди Донато и Крейг Терри, от первой, почти пасторальной, к последней, исполненной театрального драматизма («Um Mitternacht» — «В полночь»), интенсивность мерцания света и тени все нарастала. И достигла кульминации в предпоследнем номере, медленной элегии «Ich bin der Welt abhanden gekommen» («Я потерян для мира»), песне, в которой за лирическим восторгом Adagietto из Пятой симфонии проступает прощальный погребальный свет Abschied «Песни о земле». Легкий тембр певицы, в котором бывает так много инструментальной остроты и «хрусталя», требуемых музыкой барокко, в поствагнеровских кантиленах Малера обрел богатство и мощь. Но моменты, когда звук затоплял зал, сменялись фразами, для которых она находила почти невесомый «бедный» звук, — и от них тоже перехватывало дыхание. Лирическая героиня Рюкерта—Малера, которая растворяется в природе и счастливо вдыхает «аромат липы, аромат любви», в исполнении Ди Донато словно окружена призраками трагического будущего.

Помимо рассказа о страдании и одиночестве, внутренняя логика программы и акценты, расставленные исполнением, обнажили несколько чисто музыкальных сюжетов — о трагических мажорах в барокко, классицизме и романтизме; о кабаретной интонации, которая может сблизить Малера и Ирвинга Берлина; о генделевском пафосе «Троянцев» Берлиоза. Конечно, Джойс Ди Донато не единственная, кто соединяет в концертных программах парадоксально выбранные вещи, чтобы создать новую уникальную музыкальную композицию с собственной драматургией и оригинальным месседжем. Но сила «присвоения» в сочиненном ею концерте чрезвычайно высока: она показывает мощную артистическую волю и в то же время непосредственность и беспечность пионера-первооткрывателя. Ди Донато- певица, интерпретатор сложной музыки, берет ассоциативной насыщенностью и выверенностью своей интонационной палитры. Ди Донато-актриса — способностью вернуть тексту его исходное значение.

Для окончания программы певица выбрала песню, символизирующую ее родной город: Джойс из Канзаса спела «Somewhere over the Rainbow» из «Волшебника страны Оз» так, что все тени ее одиноких и страдающих героинь отступили, остался лишь радужный детский восторг.

Кира Немировская