Пресса

Марис Янсонс, маэстро сердец наших

Как Марис Янсонс с симфоническим оркестром Баварского радио почтили концертом Санкт-Петербургскую филармонию

Каким богам надо молиться, чтобы иметь блаженную возможность услышать маэстро Янсонса в городе его юношеских грез, упрямо продолжающем именовать себя культурной столицей – Санкт- Петербурге? Даже великому и ужасному маэстро Гергиеву это не под силу: по-немецки скупо и обстоятельно отзывался на его многочисленные приглашения в Мариинку плотный график Мариса Арвидовича. Но вот – чудеса! – в Бразилии не нашлось средств на прием именитого оркестра Баварского радио, и прямиком из Нью-Йорка оркестр и его главный дирижер отправились осчастливливать Ригу, Хельсинки и обе столицы нашей родины – сперва культурную, затем обыкновенную. Спасибо «далеким берегам»! 

На концерте в Санкт-Петербургской филармонии, что открывал фестиваль «Музыкальная коллекция», подавали «Героическую» Бетховена, «Дон Жуана» Штрауса и (на десерт) «Вальс» Равеля. Сложно представить себе программу более предсказуемую, но не в этом главное. На самом деле, Марис Янсонс – один из редких дирижеров, чья репутация настолько безупречна, что им можно все. Какой бы классически зашпиленной ни была программа, он сыграет ее так, что любая оскомина вмиг рассосется: ярко, вдохновенно, с потрясающим чувством стиля, любовно и трепетно подхватывая и направляя музыкантов, ведомых его рукой вот уже 15 лет. В нем – культурное наследие интеллигентного Петербурга, не смазанная скрепами классическая школа, не провоцирующая зевоту. Стардиригент, звездный дирижер – как его называют на Западе – без грамма звездной пыли, открытый, умнейший музыкант и человек с исключительно положительной энергетикой, преданно любящий музыку. Его самого, пожалуй, можно не любить, но не уважать за честное служение Музыке – невозможно.

Конечно, можно пристроиться в ряды брюзжащих немецких критиков, любящих сравнивать его интерпретации симфоний Бетховена с Октоберфестом (читать как: недостаточно оригинальные) и страдающих от нехватки в них элементов исторически информированного исполнительства (пусть дожидаются записей Курентзиса). Фанаты того же Курентзиса, особенно новообращенные, но уже привыкшие к тому, что солисты musicAeterna чаще всего стоят, скорее холодно отзовутся о несколько бесстрастных баварцах (все экстаз им подавай), довольно пронзительной меди и грохочущих литаврах (нет бы помягче как-то). Пусть так. А мы лучше отметим крепкое, энергичное, идеально сбалансированное тутти струнных (плотноватое, но все же какое мощное!) со слегка сладковатым – а-ля романтизм наше все – соло гобоя в исполнении Рамона Ортеги, кристально чистое вступление валторн (чему позавидовал бы сам Вагнер), интеллигентнейшие крещендо в торжественно подвижном скерцо. Запыленный Бетховен, говорите? Ну, товарищи, вы к нам в Россию загляните, будет с чем сравнить… 

Или вот даже возьмем Штрауса. «Легкая» классика, зазывающая тебя в подворотнях Юсуповских дворцов, непритязательные оперетты, – поспешит заявить иной скептик. Но позвольте, не путайте Иоганна с Рихардом – тем еще гурманом от искусства! Когда Марис Арвидович играет Иоганна, нет сомнений в том, что перед нами король вальсов, затевающий Великий бал (привет Булгакову и новогодним концертам в Венской филармонии); но когда он берется за Рихарда – тот становится продолжением Бетховена. Но продолжением уже куда более томным, чувственным, менее мятежным, в котором на агрессивное слияние альтов и виолончелей отвечает нежное дуновение соло флейты (Филипп Букли), прежде чем смениться экспрессивным и уже ни разу не сладким гобоем. И если к пронзительности трубы (обойдемся без фамилий) у кого-то еще могут быть претензии, то квартет полюбившихся нам валторн «был свеж и чист, как поцелуй ребенка».

Многие шли послушать не столько Мариса Янсонса, сколько симфонический оркестр Баварского радио под руководством живой легенды с влиянием местной дирижерской школы – маэстро учился у Рабиновича и стажировался у самого Мравинского. Прославленный коллектив из Мюнхена, которому бессовестные городские власти все никак не могут построить свой концертный зал, некоторые называют синтезом Берлинских и Венских филармоников, и в этом есть своя истина: уровню его самоорганизации многие коллективы могут только позавидовать. До такой степени, что иной раз маэстро Янсонсу даже не приходится особо демонстрировать технику, – он ограничивается передачей образов, и образы тут же воплощаются в рождаемом музыкальном полотне. 

«Вальсом» Равеля он дирижирует уже совершенно оторвавшись от партитуры, бесстрашно и свободно, чуть-чуть серьезно, с озорством, слегка тролля Иоганна и выжимая максимум из акустики не так давно отреставрированного зала. После такого крышесносного объема, повторюсь, все можно простить этому дирижеру, включая редкие выступления в излюбленном городе, тем более – неизменную верность примелькавшемуся репертуару. В  свои 75 он молод и энергичен, как никто другой, и как бы заявляет: я на пике, и то ли еще будет!

В столь торжественный вечер под благоухание роз и купальницы (а вот от немецкой публики их не дождешься) никак, никак нельзя было без бисов. Сперва менуэт Боккерини – скорее шутка, затем гораздо реже исполняемый финал из «Чудесного мандарина» Бартока. Иные знатоки отмечают музыкальный язык несколько недооцененного музыкальным миром венгерского композитора глубокой общительностью, прямодушием и высочайшим уровнем культурой. Именно таким мне представляется и сам Янсонс. Схожее впечатление производит и концертмейстер Антон Бараховский, его взаимопонимание с дирижером – феноменально. Могу представить, насколько трепетно музыкант переживал новую встречу с филармонией – когда-то он солировал здесь под руководством Юрия Темирканова.

Какие там простые ценители прекрасного, когда даже известные дирижеры, инструменталисты и, конечно же, студенты консерватории, – на общих правах покупали билеты и входные, проникали, проскальзывали; записывали происходящее на диктофоны, считывали движения музыкантов и неистово рукоплескали на поклонах, почти переходя в характерное для немцев топанье – знак высочайшего восторга. После концерта многочисленная публика неровным строем хлынула в дирижерскую, – доодарить, дообнимать и доцеловать редкого и потому столь желанного гостя. И он на каждого нашел время, как на родного.

…На следующий день группа немецких туристов остановится у здания филармонии в сопровождении русского гида и переводчика-немца. Им расскажут о многих памятных событиях, пережитых этими стенами, расскажут, как в годы блокады здесь звучала знаменитая Ленинградка, как более 40 лет здесь правил бал великий Мравинский, как ежедневно выступают лучшие исполнители. «А вчера здесь был Марис Янсонс с симфоническим оркестром Баварского радио, петербургский интеллигент и талантливейший музыкант», – скажу я им. «Марис Янсонс, – воскликнет немец. – Я слушал его в Мюнхене. Великий дирижер!» Послушали его и мы.

И этот концерт и правда теперь можно назвать историческим.

Людмила Котлярова

Большой зал:
191186, Санкт-Петербург, Михайловская ул., 2
+7 (812) 240-01-80, +7 (812) 240-01-00
Малый зал:
191011, Санкт-Петербург, Невский пр., 30
+7 (812) 240-01-70
Напишите нам:
Часы работы кассы: с 11:00 до 20:00 (в дни концертов до 20:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
Часы работы кассы: с 11:00 до 19:00 (в дни концертов до 19:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
© 2000—2024
«Санкт-Петербургская филармония им. Д.Д.Шостаковича»