Пресса

Живая музыка: Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии и Джон Лилл

Когда мы говорим о скрипичном концерте Мендельсона, приходится указывать ключевой знак и/или номер сочинения, поскольку таких концертов два. Мало кто об этом помнит. Второй из них, написанный в тональности ре минор — юношеское произведение, сочиненное, когда композитору было тринадцать, и отмеченное по-моцартовски зрелым талантом и большим количеством технически трудных пассажей. То, что последующие поколения предпочли считать концерт, имеющий старший номер, более популярным, говорит лишь о том, что любители музыки могут быть и предсказуемыми, и дальновидными. В случае с тремя фортепианными концертами Чайковского они, скорее всего, попали в точку, всегда отдавая предпочтение Первому, хотя качественные различия между ним и остальными двумя не столь очевидны. Все три — произведения зрелого Чайковского (Концерт №3 остался незаконченным из-за смерти композитора), тогда как скрипичные концерты Мендельсона — это мимоходом созданные произведения виртуоза, чье мастерство со временем становится лишь более утонченным. Просто замечательно, что Академический симфонический оркестр филармонии включил в свою программу для Кардиффа, составленную исключительно из русских произведений, Второй концерт Чайковского.

Тот, кто не прочитал надпись мелким шрифтом, мог испытать двойное разочарование, если посчитал, что речь идет об оркестре, который ранее был известен как Заслуженный коллектив Республики (Leningrad Philharmonic Orchestra). А это не так. Заслуженный коллектив Республики теперь именуется Заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии — он старше и более знаменит, во всяком случае, за пределами России. Однако на родине утверждение о том, что существует разница в степени известности, звучит не столь категорично, и на афишах Санкт-Петербургской филармонии оба коллектива называют «петербургским оркестром». Да, в Лондоне два оркестра, но во многих других крупных столичных городах с менее щедрым финансированием есть только один оркестр, который носит имя города. В Берлине существуют симфонический и филармонический оркестры (а также оркестр Концертхауса, прежде именовавшийся Берлинским симфоническим оркестром). Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии имеет героическую историю: его предшественник пережил ленинградскую блокаду.

Когда речь идет о музыке и музыкантах, не имеют значения те различия между коллективами, которые касаются известности и рейтингов. Поэтому в оценке того, как выступает Академический симфонический оркестр и как в его исполнении звучит Второй фортепианный концерт Чайковского, самореализующееся пророчество роли не играет. В действительности ни Джон Лилл, ни дирижер Александр Дмитриев, долгое время работающий с этим коллективом, не старались скрыть неровности этого произведения: это было особенно заметно там, где исполнители предпочли восстановить те сокращения, которые сделал ученик композитора Александр Зилоти. В этом видится, прежде всего, стремление соответствовать стандартам написания концертов, действовавших в XIX веке. Несмотря на благородный замысел они не смогли до конца убедить нас в том, что изменения, чьей бы рукой они ни были внесены, не пошли на пользу Чайковскому. Было ощущение, что музыканты стремились поскорее исчерпать материал первых двух частей вместо того, чтобы убедительно его развивать. Казалось, что преодолеть расхождение между солистом и оркестром не удастся, тем более что нередко Лилл старался погрузиться в материал еще глубже, и это делало разрыв между ними еще больше. 

Когда в первой части (Allegro brillante) настало время главной каденции, казалось, что она поднимается из глубины, однако по мере того, как выстраивались интервалы внутри концерта, исполнение становилось более упорядоченным, и различные проявления главной темы в этой части были выражены четко. В восстановленной редакции Вторая часть еще сильнее приблизилась к форме концерта для трех солирующих инструментов, при этом участие концертмейстера оркестра Александра Шустина и ведущей виолончели — Сергея Печатина — стало показателем как богатого опыта оркестра, так и некоторой странности самого сочинения: взять хотя бы пятиминутную паузу между открывающим эту часть дуэтом (Печатин пересел и занял место слева от дирижера) и вступлением фортепиано. Продолжительный эпизод без участия фортепиано продемонстрировал, насколько Дмитриев упивается длиннотами этого произведения, его медленно меняющейся формой — меняющейся, а не развивающейся. Солист вряд ли смог бы эту затянутость компенсировать, да и во многом отстраненная манера игры Лилла не давала на это надежды. Финальная часть и написана, и исполнена была восхитительно, и все сидящие в зале постарались отогнать от себя мысль о том, что ее живость и восторженность знаменуют собой избавление от растянутости предыдущих частей. То, что такое исполнение смогло доставить удовольствие, немало говорит о том, что полезно послушать это произведение в его оригинальном виде.

Российские оркестры исполняют русский репертуар в русском стиле, для которого характерен «большой звук», однако «большой» скорее означает «сильный», нежели «объемный». Размах — визитная карточка прежде всего крупных американских оркестров. Но размах размаху рознь. Русские тоже играют с надлежащей эмоциональностью и профессионализмом: например, исполняя «Ночь на Лысой горе» Мусоргского, в заключительных тактах они блестяще изобразили наступление затишья после бурной вакханалии, при этом Дмитриев настойчиво добивался, чтобы кода, начало которой ознаменовал сигнал колокола, раскручивалась неспешно, напоминая медленно тлеющий огонь, производящий гипнотизирующее действие. Сравните это с тем, как, дирижируя Четвертой симфонией Чайковского и не заглядывая при этом в партитуру, он предпочитал оживленные темпы там, где нередко мы слышим тягучие пассажи. Это придало трактовке утонченность, ибо так часто при исполнении этого произведения более спокойные эпизоды, особенно во второй части, почти не отличаются от провозглашаемой медными главной темы — «темы Рока», которая со всей неукротимостью готова прервать мечты, вызванные временной передышкой. 

Возникало ощущение, что Дмитриеву хотелось тем самым показать их настоятельный и ободряющий характер. Едва ли дело здесь в отсутствии профессионализма, но ему не удалось сгладить некоторый дисбаланс между головой и сердцем: громоподобные медные «забивали» безупречные струнные в местах тесного соприкосновения даже несмотря на то, что струнные были многочисленны и действовали слаженно. Это несколько смущало. Но третья часть вызвала восхищение тем, как плавно и органично накатывали и отступали противоречивые эмоции. Финальная часть, эта героическая попытка преодолеть Рок, обратившись к тем, над кем не навис этот дамоклов меч, разрасталась, постепенно достигая уровня безразличия, но группа медных чуть все не испортила.

Nigel Jarrett

Большой зал:
191186, Санкт-Петербург, Михайловская ул., 2
+7 (812) 240-01-80, +7 (812) 240-01-00
Малый зал:
191011, Санкт-Петербург, Невский пр., 30
+7 (812) 240-01-70
Напишите нам:
Часы работы кассы: с 11:00 до 20:00 (в дни концертов до 20:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
Часы работы кассы: с 11:00 до 19:00 (в дни концертов до 19:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
© 2000—2024
«Санкт-Петербургская филармония им. Д.Д.Шостаковича»